Принцессы оазиса
Шрифт:
Она не вздрогнула и не отвела взгляда. Ее тон был тверд, как железо.
— Это то, что мне нужно.
— Это не вещи, не игрушки, а чужие дети!
— Ну и что? Они одинаковые. Пусть эти люди отдадут одну девочку нам. То есть продадут. Мы объясним им, насколько хорошо ей будет у нас!
— Нельзя продавать и покупать людей!
— Тем не менее это делается сплошь и рядом.
Майор попытался успокоиться.
— Объясни, зачем тебе эта девочка?
— Как зачем? — удивилась Франсуаза. — Она будет нашей дочерью.
Мужчина
— Эти девочки — арабки. Они не похожи на нас.
— Неправда. И у меня, и у тебя черные волосы и темные глаза. К тому же ты сильно загорел. И если я перестану прятаться от солнца, уже через несколько дней моя кожа тоже станет смуглой. Никто ни о чем не догадается.
— У нас не было детей, и вдруг мы появляемся с ребенком! Окружающие все поймут.
— Здесь. Но ты говорил о новом назначении. Там нас никто не знает!
— Этим девочкам не меньше шести лет. В этом возрасте дети все отлично понимают. Она не забудет своих родителей и сестру. Она не согласится считать тебя матерью. В таких случаях люди усыновляют младенцев.
— Я не люблю младенцев! Они все время плачут, и с ними неинтересно.
Фернан оглянулся на шатер.
— Эти люди нам откажут.
В глазах Франсуазы появился нехороший огонек.
— А ты сделай так, чтобы они согласились!
Фернан чувствовал, что теряет, как аргументы, так и почву под ногами. Он угодил в эту ловушку много лет назад и хорошо изучил ее особенности. Хотя, как оказалось, не все.
— Она не знает ни слова по-французски.
— Выучит.
— Она с рождения видела только пустыню!
— А мы покажем ей другой мир! — заявила Франсуаза. — Эта девочка нас полюбит, и мы наконец будем счастливы.
— А если она не понравится тебе или надоест?
— С чего бы вдруг? Я ее воспитаю, обучу хорошим манерам. Мы наймем гувернантку, которая займется ею, когда мне захочется отдохнуть.
Взяв мужа под руку, Франсуаза пытливо глядела ему в лицо своими никогда не улыбавшимися глазами, и майор понял, что ему удалось избежать худшего. Что было бы, если б она закатила истерику или устроила скандал прямо здесь, в чужом месте! Эта женщина была способна на любые выходки.
Теперь Фернан пытался подыскать доводы уже для себя. Он женился в двадцать лет, а сейчас ему исполнилось тридцать пять. Несмотря на свою красоту, Франсуаза оказалась не той женщиной, о которой он мечтал, но существовали причины, по которым он все-таки жил с ней. Было время, когда он страстно желал, чтобы жена забеременела, но чуда не произошло. Долгие годы единственным смыслом его жизни была военная служба. Возможно, теперь ему наконец захочется возвращаться домой? Гувернантку, конечно, придется нанять. Было бы неосмотрительно и даже опасно оставлять ребенка наедине с Франсуазой.
Только вот как убедить бедуина продать им
Майор снова вошел в шатер. Жена последовала за ним. В какой-то миг выражение властной целеустремленности на ее лице сменилось растерянностью и почти детской беззащитностью. Остановившись позади мужа, она в волнении стиснула пальцы, тогда как Фернан Рандель принялся говорить.
Он признался бедуину, что у них с женой нет и не может быть детей, а они очень хотят их иметь. Попытался объяснить, в какой чудесный мир попадет девочка.
— Я дам вам денег, — сказал он в заключение. — Вы сможете купить на них нескольких баранов или верблюда.
К его удивлению, араб не пытался возразить, а только слушал. Его жена тоже молчала, хотя напряженный изгиб ее рта и потерянный взгляд говорили о горьких сомнениях. Создавалось впечатление, будто безумное предложение Фернана не явилось для них неожиданным.
— Нам надо посоветоваться, — глухо произнес бедуин, когда майор умолк, и Фернан с женой вышли наружу.
Оставшись наедине с Халимой, Гамаль прижал руки к груди.
— Это судьба, — сказал он.
В его голосе прозвучала нотка безысходности, что поразило женщину в самое сердце.
— Я не хочу! — возразила она. — Это мои, наши дочери!
— Завтра одну из них может забрать Рахим. Он так решил и не отступит. И мы не сумеем ему помешать. Пусть лучше она достанется белым людям.
— Что они сделают с ней?!
— Ты слышала. Накормят, оденут, воспитают и вырастят.
— Анджум или Байсан?!
— Я не знаю, кого они выберут.
Халима молчала. Она знала, что утрата будет невосполнимой. Все вокруг говорили, что ее дочери абсолютно одинаковые, но она знала, что они разные. Она могла различить их даже на расстоянии, узнать по шагам, голосу, плачу или смеху.
— Мне не нравится эта женщина, — наконец сказала она. — С ней что-то не так.
— Зато мужчина вполне разумный и серьезный. Он обладает большой властью, и тем не менее, явился к нам как проситель.
Халима не возразила, хотя ей казалось, что здесь, в своем оазисе, затерянные в бесконечном пространстве, отделенные от остального мира полосой песков, они сильнее чужаков.
— Я выйду, — с надрывом произнесла она, — я не могу этого видеть!
Подняв полог шатра, Халима проскользнула мимо майора и его жены и скрылась во тьме.
Гамаль выглянул наружу.
— Заходите, — сказал он.
Хотя Фернан хорошо заплатил старухе, у него оставалась при себе приличная сумма, и он отдал бедуину все. После чего обратился к жене:
— Выбирай!
Он произнес это резко и жестко, ему было противно, потому что происходящее напоминало сцену на невольничьем рынке. Чем могла выбрать его жена? Сердцем, душой? Едва ли. Скорее, то было дело случая.
— Вот хотя бы эту…— нерешительно произнесла Франсуаза, показав на девочку, лежавшую ближе к ней.