Принцев много не бывает
Шрифт:
– С тобой еще пока ничего не приключилось? – раздался в ухе насмешливый голос.
– Пока нет, но я работаю над этим, – бодро ответила Настя. Она подошла к балконной двери, прижалась лбом к стеклу и улыбнулась. – Час назад Витька звонил, тоже интересовался, все ли у меня в порядке.
– А ты?
– Так у меня же все в порядке. – Она пожала плечами и мысленно добавила: «Это у вас со мной вечные проблемы».
– Я заметил.
– Вы же не скажете ему про... – Настя замолчала, и так было ясно, о чем речь.
– Не скажу, – ответил Андрей. – Постарайся не вляпываться в истории.
Он помолчал немного, а потом
– Да, мама, – Александра тоже разговаривала по домашнему телефону. – Когда-нибудь, возможно, я еще раз съезжу к Глебу Уфимцеву... Непременно... Скорее всего, это будет через полгода... Или через год... Следующим летом... Да, мама, я помню, что тетя Кира – моя крестная мать, и что именно благодаря ей я появилась на свет. Извини, я сейчас не могу разговаривать... У меня есть порей... Да, да, подушка из цуккини... должно хорошо смотреться... Нет, мама, это я не тебе. Я перезвоню потом. Да, потом, обязательно. Нет, я не сошла с ума, наоборот. До свидания.
Ее рука безвольно опустилась.
– Все в порядке? – весело уточнила Настя.
– Да, – ответила Александра. – Сейчас мы будем готовить рыбу.
– Что доставать из холодильника?
– Цуккини, лоточек с нежным палтусом, петрушку...
Как удачно, что к приезду Насти она забила холодильник продуктами. И, продолжая надеяться на вспышку вдохновение, купила семь видов рыб. Оно не подвело, вспыхнуло, но пока горело слишком тихо – набирало силу. Теперь Александра двигалась по кухни гораздо быстрее, каждое движение было отточенным и верным, наблюдать за ней было невероятно приятно, и Настя не отрывала глаз. «И чего я не стала поваром? – задалась она вопросом, отправляя зеленый цуккини под струйку воды. – Уж я бы точно всех накормила!»
О стол стукнула первая тарелка, затем вторая. Легла первая подушка из цуккини, затем вторая... Волшебство номер один, волшебство номер два, и еще раз, и еще, пока блюдо не будет готово, пока оно не станет великолепным и не отдаст свои умопомрачительные ароматы!
– Бери вилки, – скомандовала Александра. – Попробуешь – и скажи правду. Если б ты только знала, как мне жаль, что я не возвела его в квадрат... Я почти физически чувствую это боль.
«Нет, – подумала Настя, – я не хочу быть поваром... Не обязательно же всем быть поварами...»
Они сели друг напротив друга, вздохнули, приготовившись к снятию пробы и... затрещал дверной звонок.
– Только не сейчас, – досадливо простонала Александра и с глубоким сожалением посмотрела на небольшой, но очень аппетитный кусочек палтуса.
Звонок затрещал повторно.
– Я открою. Принесло же кого-то... – сказала Настя, отложила вилку и пошла в коридор, недовольно бурча. – Кто там? – спросила она, проигнорировав дверной глазок.
– Уфимцев! – раздался медвежий бас, и Александре показалось, что дрогнули стены.
Уолтер стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на ровные дорожки, аккуратно подстриженные кустарники, яркие синие и красные цветы. Он
Графиня приезжала не так уж и часто и каждый раз превращала его размеренную жизнь в сумасшедший балаган. Затишье наступало в основном тогда, когда она колдовала в кухне, изобретая нечто новое или доводя до совершенства привычное. Уолтер был благодарен ей именно за этот шум, за восторг, вспыхивающий в ее глазах, за ум и любовь к жизни. Джульетта была старше его на семь лет – не слишком большая разница, но в их случае она была вполне достаточной. Достаточной, чтобы Уолтер, лишенный материнской любви еще в раннем детстве, испытывал к Джульетте теплые родственные чувства. Она была ранима, но, пожалуй, это было известно лишь ему одному.
Приехав в Англию три недели назад, она купила два пледа, долго ворчала на холода («и не напоминай мне про российские зимы!»), двое суток просидела в своей комнате, а потом наконец-то спустилась к завтраку. Уолтер по хитринкам в ее карих глазах понял – покоя в ближайшее время не будет. Но он даже не мог предположить, что удумала Джульетта Фрезер на этот раз. «Они приедут, Уолтер, они приедут! – восторженно говорила она, не в силах усидеть на месте. – Не смотри так, ты сам говорил, что мне нужно более серьезно относиться к бумагам, деньгам и... К чему еще, я забыла?» Это уже не имело значения – еще ни разу ему не удалось остановить Джульетту, да он и не очень старался. И теперь смотрел в окно и улыбался своим мыслям.
– Что ты думаешь о Ребекке Ларсон?
– Я о ней не думаю, – ответил он.
– Но она красива. Разве вам мужчинам не нравятся красивые женщины?
– Джульетта, я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь, – он усмехнулся и развернулся к ней. Графиня сидела в кресле в расслабленной позе, положив ногу на ногу, благодаря чему при желании можно было внимательно рассмотреть ее бархатную туфлю, украшенную серебряной пряжкой и матовыми камушками синего и желтого цвета.
– Конечно, ты понимаешь, потому что ты не забыл наш спор.
– Не было никакого спора, – покачал головой Уолтер.
– Был.
– Не было.
– Был.
– Ты сказала: «Уолтер, тебе давным-давно пора жениться».
– А ты ответил: «Джульетта, мне пока это совершенно не нужно», – поддержала она.
– И тогда ты сказала: «Спорим на годовой доход, что ты женишься в течении пяти месяцев». Потом ты заперлась на два дня в своей комнате, а потом тебя осенила гениальная идея написать завещание и пригласить в мой дом двух юных особ. Пригласить лишь в сопровождении горничных, чтобы мамки-няньки не мешались. – Он сделал несколько шагов, развернул стул и сел боком к столу. – Так? Я ничего не упустил?