Шрифт:
Автор утверждает,
любые совпадения с реальными людьми
и событиями – случайность.
ПРОЛОГ. «Справедливость»
– Встать! Суд идёт! – оповестила секретарь в белом, как сама правда, ситцевом сарафане до сандалий. Звонкий девичий голос, желая вырваться на свободу из тесного помещения, беспомощно ткнулся в каждый угол, отразился и зашептал в уши: «Суд идет! Суд идет! Суд»…
Впрочем, понятно это было и без слов. Его ждали. С великим нетерпением. Наконец-то, в многомесячном споре будут расставлены все точки над «i». И хоть никто из присутствующих больше не сомневался в обвинительном приговоре, надежда на условный срок всё же теплилась в глазах, замерших
Народу в маленьком зале с двумя окнами набилось более чем, но поднялись все бесшумно. Финал истории, потрясшей город. За всю скучную, коли душой не кривить, историю Григорьевска, ни разу не было, чтоб судили тех, кто Закону служить должен. И вот, свершилось. А почему бы и нет? Чем забытый райцентр, затерявшийся меж двух исполинов – Новосибирском и Екатеринбургом, хуже столичных городов? Дома пониже да дороги пожиже. В остальном всё одинаково. И стражи порядка на скамье подсудимых в том числе. Теперь это модно, а потому присутствуют даже вездесущие, надоедливые репортёры местного телеканала. С видеокамерой. Всё, как у прогрессивных людей. Журналисты всему Миру готовы показать, что в России давно ша беспределу мусорскому. Тоталитарный совок с кровожадными вампирами из НКВД канул в лету, и кто чего хочет, тот того и делает. Необходимо напомнить людям, что в стране уже десять лет хозяйничает демократия, а то вдруг они ещё не поняли своего счастья.
Олег Рассказов не без интереса посмотрел на подсудимых, улыбавшихся за железными прутьями решётки. Уверенный взгляд парней напоминал притихшее полуденное море, в котором плескались маленькие волны неуёмного счастья. С минуты на минуту весь этот бред, пафосно нареченный громким уголовным делом, должен был закончиться долгожданными словами: «Из-под стражи освободить». Года три условно. Ерунда. Жизнь-то продолжается. Потому и конвойные, лично знакомые с арестованными, не особо напрягались. А истинных виновников этого цирка под названием суд, что молва людская в первый же день окрестила показательной поркой, всё одно, Бог накажет. Придёт ещё их час, принцип бумеранга никто не отменял.
– Приговор именем Российской Федерации! Город Григорьевск, десятое августа две тысячи первого года, – басом, словно артист со сцены, напомнил судья присутствующим где, когда и для чего они собрались.
Назвав фамилии да имена основных участников уголовного процесса, и без того известных в маленьком городке, судья прокашлялся и принялся читать:
– Органами предварительного следствия граждане Тропарев Александр Викторович и Семенов Максим Анатольевич обвиняются в совершении преступления, предусмотренного пунктами, а и б части третьей статьи двести восемьдесят шестой уголовного кодекса Российской Федерации, то есть, в превышении должностных полномочий с применением насилия и спецсредств. Из обвинительного заключения следует. Девятого апреля две тысячи первого года около нуля часов пяти минут…
Стоявший во втором ряду Олег Рассказов знал, что написано в процессуальном документе, в шутку называемым милиционерами обманоном. Судья, пока знакомился с материалами уголовного дела, несомненно, выучил его наизусть и, читая без запинки, в сухие канцелярские строчки заглядывал лишь для порядка.
Вся эта катавасия, как командир роты называл любую мало-мальски хлопотную ситуацию, случилась в промозглую ночь, когда Олег Рассказов уже больше месяца стажировался по должности милиционера отдельной роты патрульно-постовой службы. К тому времени парень притёрся к холодному стационарному посту милиции на одной из окраинных улочек и необъятному количеству бумаг, требовавших обязательного заполнения за время несения службы на маршруте. Расстегнув зимнюю куртку да сдвинув на затылок норковую шапку, подаренную матерью по случаю его дембеля, стажер дописывал очередной за смену протокол об административном
Стажёр от опытного мента тем и отличается, что долго не может привыкнуть к внезапности очередного непотребства, и когда оно случается, сердце колотится часто, а в голове сумбур. Что? Кто? Куда? Зачем? Почему? Откуда? Когда?
Вот и мужик тот, с всклокоченным волосом да окровавленным лицом, в расстегнутой дубленке и выползшей из полуботинка брючиной, ввалился в пост неожиданно, чуть не запнувшись о порог, и дико заверещал:
– Убивают!
Рассказов, было бы, куда падать с невысокого железного табурета за небольшим металлическим столиком, обязательно свалился бы. Тропарев и Семенов даже не перестали улыбаться последней шутке.
– Кого и где? – спокойно спросил старший наряда.
– Вашего! Мусо…аай… мента! – ошарашил избитый. – Тама, во дворе! Сперва до меня привязались, закурить им… А, у меня нету, так они свалили меня, и пинать, а тут раз… Он! За меня вступился, и они все к нему, по лицу ему… он упал… Я сюда… бегом …
Последние слова мужик произнес тихо и, окончательно выбившись из сил, устало опустился на узкую железную лавочку для посетителей.
Плюсы срочной службы в российской армии может по достоинству оценить лишь тот, кто недавно оттуда вернулся и не осознал ещё, что всё кончилось: муштра, уставщина и дедовщина, наряды, караулы и полевые выходы. И Олег Рассказов был одним из таких ребят, а потому бежал легко, пытаясь вспомнить, закрыл ли на ключ пост, когда наставники бесцеремонно выпроводили оттуда мужика.
Семенов нёсся впереди. Он легче, стройнее и мускулистее. Грузный Тропарев от напарника отставал, но, тяжело дыша, темп не сбавлял. Олег старался не обогнать Саню. Не по чину. Да, и бежать было недалеко. И про ключ стажер забыл уже в следующий миг, – несколько парней со всей дури били ногами кого-то, казалось, уже бездыханно валявшегося в сугробе.
– Прекратить! Милиция! – строго крикнул Семенов и, вынув из держателя на портупее палку резиновую, первым кинулся к компании.
– Вызывай подмогу! – прерывисто приказал Тропарев, передавая Рассказову тяжелую квадратную радиостанцию. – Сам не лезь… Отвечай потом за тебя…
– Центр! Центр! Я триста третий! – взволнованно забубнил Олег в рацию, не переставая смотреть, как два милиционера дерутся с несколькими парнями одновременно. – Центр!
– Чего блажишь? – послышалось из рации, с режущим слух треском. – Стажер, ты?
– Я. Драка тут. Большая. Народу много.
– Где? Говори толком…
– Амурская! – боясь, что может неправильно назвать номер дома, Олег беспокойно вертел головой по сторонам, пытаясь во тьме разглядеть таблички с цифрами. – Семь! Во дворе! У детской площадки!
– Жди.
В следующую секунду из динамика уже хрипело:
– Внимание нарядам и экипажам, находящимся на маршрутах! Срочно прибыть во двор дома семь по Амурской! Требуется помощь триста третьему! Всем нарядам…
Повторив команду, «Виола-Н» протрещала:
– Кто принял? Позывные!
Ответы Рассказов слушать не стал, и, перекинув ремешок рации через плечо, да позабыв про запрет наставника, влез в гущу толкающихся, харкающих матами, озлобленно рычащих людей. Схватил кого-то за шиворот куртки, потащил от Семенова на себя, увернулся от одного удара кулаком в лицо и тут же поймал следующий. В голове загудело, челюсть заныла. Упали, стали барахтаться в снегу. Как Олег сумел оказаться сверху, он и сам не понял. Придавив коленом грудь поверженного противника, стал лупить по неразличимому в темноте лицу, что было силы. Теперь уже его оттаскивали, и он, не видя кричащего, слышал над макушкой голос, казавшийся ему далёким: