Принцип домино
Шрифт:
– Четвертый торпедный аппарат к пуску готов! – доложили в боевую рубку.
– Произвести установку данных торпедной стрельбы!
– Есть произвести установку данных торпедной стрельбы!
– Курсовой угол «ноль»!
– Есть курсовой угол «ноль»!
– Угол упреждения «ноль»!
– Есть угол упреждения «ноль»!
– Глубина хода торпеды «тридцать пять»!
– Есть глубина хода торпеды «тридцать пять»!
Данные торпедной стрельбы вводились в небольшой желтый ящик, висящий в углу первого отсека. Ящиков на переборке
По существу, это была аналоговая вычислительная машина, но настолько старая, что действовала по принципу арифмометра. Для ввода данных каждый раз нужно было вращать соответствующий маховичок, точно такой, как в швейной машинке. Когда поворотный циферблат совпадал с риской, вводился очередной параметр.
На этот раз атака была нетрудной, и ввод данных произвели за несколько секунд. Несмотря на свой допотопный вид, прибор управления стрельбой когда-то был очень надежной машиной. Колесики и шестеренки вращались, зацеплялись друг за друга и проворачивались.
Курс цели, курс лодки, курсовой угол и угол упреждения перемножались, делились и вычитались. Машина решала почти школьную задачку о том, как торпеде встретиться с «Рассветом». Поскольку судно стояло на месте, задачка упрощалась до безобразия. Прибор решил ее очень быстро и начал вводить данные в торпеду.
Два штока вошли в корпус торпеды и очень быстро начали вращаться. Издаваемые при этом звуки напоминали жужжание миксера. Примитивный мозг торпеды оживал. С каждым оборотом он получал необходимую информацию о курсе, дистанции, глубине и всем остальном. Длилось это недолго – какие-то секунды. Но за эти секунды один из штоков пару раз заело. Ничего страшного не произошло, поскольку шток каждый раз со скрипом проворачивался и крутился дальше.
Два матроса и один мичман, находившиеся в отсеке, слышали странное попискивание, но не придали этому значения. Лодка была настолько изношенной, что в ней все попискивало, повизгивало и подрагивало. Если обращать внимание на каждый звук, можно легко сойти с ума.
Ввод данных в торпеду закончился, штоки вышли из коридора. Торпеда приготовилась к стрельбе. Ее примитивный хищный мозг усвоил программу и был нацелен на поиск судна. Все прошло очень быстро. Беда заключалась в том, что полученная торпедой программа оказалась немного искаженной. Из-за незначительных заеданий штока.
Никто об этом, конечно, не знал. Никакой системы диагностики и контроля данных пуска торпед на «С-12» проектом предусмотрено не было.
– Ввод данных торпедной стрельбы закончен! – доложили в боевую рубку.
– Четвертый торпедный аппарат, пли!
– Есть четвертый торпедный аппарат, пли! – крикнул командир боевой части в микрофон и сам нажал на кнопку пуска.
Сжатый воздух с шумом устремился в торпедный аппарат и вытолкнул торпеду наружу. При этом на корпусе торпеды сработал курок, электрическая цепь замкнулась, на электродвигатели поступило питание от огромного серебряно-цинкового аккумулятора, два винта, расположенные в хвостовой части, завертелись в противоположные стороны, и торпеда устремилась вперед.
Глава 66
Коротко переговорив с доктором, Кудинов вручил ему нож и послал наверх резать веревки. По дороге к машинному отделению Костя выбил дверь библиотеки и крикнул, что все свободны. Лежащие на полу заложники выглядели пришибленными и не могли поверить в то, что все так легко закончилось.
Костя пожал плечами, развернулся и двинулся к боковому аварийному выходу машинного отделения. На то, чтобы обезвредить растяжки, ему понадобилось несколько минут. Открыв дверь, он включил фонарик и зашлепал босыми ногами по трапу.
– Так что ты там говорила по поводу нашей безвременной кончины? – спросил Костя, входя в котельное отделение.
– Ой!.. – испуганно дернулась в углу Серафима. – Это ты, Кудинов?
– Я, а кто же еще?
– Что?.. Все?!
– Да, – с ухмылкой кивнул Костя. – Сейчас вытащу тебя наверх. Там доктор есть, посмотрит твою ногу.
– Ой! – вдруг всхлипнула Серафима.
– Реветь потом будешь. Держи фонарь. Где сумка?
– Вот… – тихо проговорила Серафима.
Кудинов наклонился, достал бутылку и, сорвав пробку, жадно припал к горлышку губами.
– Эх, хорошо!.. – наконец сказал он.
– Да, – совсем тихо проговорила Серафима. – Очень…
Костя тем временем сунул бутылку в карман и повернулся.
– Цепляйся! Только фонарь не урони. Поняла? А то до завтра не выберемся.
– Да, – сказала Серафима сквозь слезы.
Костя уже принял свой алкогольный «допинг» и не обратил на это никакого внимания. Все было позади, и он наконец мог позволить себе расслабиться. Лекарство булькает в кармане, остается только вытащить наверх Серафиму.
Он уложил ее на диване в фойе, пьяно подмигнул и пошел искать доктора. Чумазый, грязный и босой, он напоминал типичного алкоголика. Еще и с бутылкой в кармане. Серафима украдкой смахнула слезу и тут вдруг увидела своего директора.
Доктора Костя отыскал у трубы. Рядом с ним стояли какой-то тип в помятом дорогом костюме и моряк в офицерской форме.
– Эй, док! – крикнул Костя. – Там в фойе певица. Ей ногу в машине придавило. Спустись, посмотри.
При виде Кудинова все трое заметно напряглись. Обладатель дорогого костюма тихо спросил:
– Это он?
– Да, – одними губами проговорил доктор и тут же закивал Косте: – Иду, иду!
Кудинов собрался спускаться, когда его окликнули:
– Эй, товарищ! Вас можно на минутку?
– Ну? – оглянулся Костя.
– Простите, а вы кто? – спросил обладатель дорогого костюма.
– А ты кто? – спросил Костя.
– Я начальник охраны Лопухина. Кстати, вы не знаете, где он?
– А кто это? – спросил Костя.
– Как?.. – уставился на Кудинова начальник охраны. – Это же…