Принцип крекера
Шрифт:
Капитан Глеб заботливо вытер тыльной стороной ладони слезы Джой, взял ее за подбородок, другой рукой придерживая коричневую шляпу.
— Что? Что ты делаешь?
— Хочу, чтобы ты посмотрела на вершину этой скалы. Просто посмотри. И успокойся. Под ногами у тебя валяется не дьявол, не сатана и даже не Люцифер. Это прабабушка тех козочек. Или прадедушка, если в те давние времена он действительно был козлом…
После дождя над холмами парило. Дальний пальмовый лес непривычно курчавился белесыми верхушками.
Они неторопливо гуляли до тех пор, пока Джой окончательно не перестала всхлипывать. Глеб не успокаивал ее, просто вел за руку по песку и нежно трепался обо всех пустяковинах, которые попались им по пути. Сначала он поднял две маленькие сухие крабовые клешенки — одну серенькую, с пупырышками, другую красно-коричневую, как поджаренная хлебная корочка; потом, нагнувшись, показал Джой несколько обломанных кусочков миниатюрных ракушек, полосатых, черно-белых, желтых. Через три шага уже Джой, радостно вскрикнув, подняла с песка зеленоватый прозрачный камушек. Они нашли еще много розовых коралловых пластинок размером с ноготь, у самой воды блеснула десятью углами легкая алюминиевая монетка…
— Все это я обязательно возьму с собой. Представляешь, вот высыплю я это богатство на свой стол, и не буду никуда убирать долго-долго…
Джой молчала, не отпуская руку Глеба. Он остановился. Повернул ее лицом к себе.
— Валера что-нибудь оставлял у тебя в агентстве? Вещи, свертки, сумки? Не в эти дни, а вообще? Кто-нибудь их забирал?
В уже успевших успокоиться глазах Джой опять показались крупные слезы.
— Как легко тебе удается заставлять себя делать то, что не хочется!
— Извини. Но сейчас ты не права.
Она опустила голову.
— Нет, он никогда ничего подобного у меня не оставлял. Другие яхтсмены часто пользуются услугами моего агентства, чтобы передать друзьям какие-нибудь вещи, а Валери… Он иногда неделями не мог забрать даже свой газовый баллон…
— А лучше всего у меня получается то, к чему я отношусь несерьезно. Рассказать почему?
Было понятно, что Глеб Никитин слегка извиняется. Джой понимающе улыбнулась.
— Ну, что с тобой поделаешь.
— Ага! Тогда вам, леди, придется выслушать целую исповедь профессионального бездельника!
Глеб театрально всплеснул перед Джой руками.
— Можешь не верить, но для разгильдяев иногда бывает полезен даже футбол! Очень, очень давно на дружеской тренировке я познакомился с молодым начинающим бизнесменом из одной европейской страны. Я играл тогда против него, мы были азартны, толкались, бегали и били друг друга по ногам. Но не очень сильно, потому что именно после этой игры мы с ним подружились и с радостью встречались, когда предоставлялась такая возможность.
Потом он сделал неплохую карьеру и стал крупным чиновником в министерстве иностранных дел этой самой европейской страны, которая несколько лет назад вдруг очень захотела торговать у нас, в России.
Они придумали делать очень большую ежегодную выставку для того, чтобы их бизнесмены могли показать русским людям свои товары, познакомиться с нашими деловыми людьми. Правительство выделяло на это хорошие деньги, и мой друг Януш решил посоветоваться со мной, как привлечь внимание предпринимателей в России к этой выставке.
И вот уже несколько лет подряд определенные две недели в году я работаю над тем, как сделать Янушу приятное. Я составляю медиа-план, рисую плакаты, придумываю рекламные ролики, слоганы…
— И все это ты считаешь несерьезным?
— Ты обещала дослушать!
Немного растерянный капитан Глеб задумался.
— Конечно же — для меня это несерьезно! Я валяюсь в эти дни на диване, ловлю в речке рыбу, гуляю по лесу, изредка звоню по телефону…
— У меня есть повод гордиться тем, что, между прочим, не делая серьезного лица, я занимаюсь весьма интересным делом. Эта выставка имеет ежегодный успех, каждый раз на нее приезжает все больше и больше участников, приходит множество простых людей. Правительству и той страны, и моей выставка важна. Мне — тоже.
— Чем?
— Она проходит ежегодно, весной, а ее открытие — в день моего рождения. Закончив развлекаться, я каждый раз получаю возможность улетать в эти дни куда-нибудь далеко.
Глеб поднял с песка рубашку.
— Ну, все? Успокоилась, можно ехать? Хочешь, я сяду за руль?
Легким движением пальцев Джой слегка сдвинула свою большую шляпу на затылок, открывая грустные глаза. Признательно посмотрела на Глеба.
— Нет, что ты. Я в порядке.
Уже потом, когда машинка выбралась из зарослей на асфальт, Джой вроде как вспомнила.
— Ты так быстро загораешь…
— Просто я загораю всегда.
Три столика из темного дерева на песке. Низкий навес из длинных листьев, под ним гамак из грубых рыболовных канатов, на столбах ветер качает старые грампластинки. Вечные пепельницы — горшочки из небрежно обожженной глины — почти доверху заполнены мелким сухим песком.
Белая береговая полоса слепит глаза, если пристально смотреть на близкий прибой, но под навесом прохладно. Неподалеку от них уютно расположилась в такой же густой пальмовой тени смешная машинка Джой.
Девочка-официантка, с любопытством поглядывая на них из-под ресниц, опустила на стол блестящий кофейник, правильно расставила перед каждым большие белые чашки. На большом блюде в горке коричневатого вареного риса исходили соком два красных морских окуня, располосованные вдоль спины. Глеб решительно отодвинул в сторону жареные бананы, куски ананасов и вареной морковки. Джой улыбнулась.
— Здесь самая вкусная рыба на всем западном побережье острова. Я люблю сюда приезжать, особенно после полудня, когда солнце уже не так высоко. Ты будешь заказывать пиво?