Принцип крекера
Шрифт:
— Опять кого-нибудь выручать?
— На этот раз даже и не знаю…
— Ладно, — Наталья Павловна снова заговорила серьезно. — В твоем блокноте еще адрес и телефон отеля на Антигуа. Думаю, что отель хороший. Я забронировала и оплатила номер на первые два дня, пока ты там определишься.
— Послушай, в новостях сегодня предупреждали о повышенной опасности терактов во всех лондонских аэропортах…
— Ну и что? Что ты кудахчешь, как старушка, по поводу этих идиотских терактов?
— Если ты, Глеб Никитин, еще раз намекнешь на мой возраст, то я сожгу все твои бумаги вместе с сейфом и уйду в монастырь.
— Хорошо. Уходи. Но только до понедельника. И ничего, пожалуйста, здесь без меня не жги. Ты ведь знаешь,
Глеб поинтересовался в Интернете погодой в Англии и на Карибах, полистал спортивную программу на неделю, сделал еще один звонок. Пристально осмотрел рабочий стол, помедлил и бережно вложил в дальнее отделение путевого блокнота три старых конверта с синими треугольными штампами и номерами полевой почты.
…В своей маленькой рабочей комнатке Наталья Павловна задумчиво и оттого немного рассеянно перебирала в вазе на столе букет желтых тюльпанов.
ВАРШАВА. Транзит
Пронзительно холодная, но благодатно сухая осень нисколько не мешала большинству польских женщин перемещаться по улицам в открытых туфлях и демонстративно, иногда даже дерзко, пользоваться при этом высокими каблуками.
Аэропорт Шопена в Варшаве был по-производственному скромен и деловит.
Как и планировал, Глеб добрался в аэропорт заранее. До вылета в Лондон оставалось чуть больше трех часов.
…Противно стекали из-под высокого потолка, из нержавеющих сопел многочисленных воздуховодов вниз, в зал, холодные искусственные сквозняки. Металлические конструкции купола аэровокзала, штампованные пластиковые кресла, стойки стеклянных ограждений второго этажа, светильники под потолком, профили многочисленных типовых павильончиков — все было одинаково мерзкого темно-фиолетового цвета. На общем аэропортовском фоне рекламных площадей выделялись два огромных объявления «Солидарности», настойчиво извещавшие польских трудящихся о проводимом на будущей неделе профсоюзном «протестацийном» мероприятии…
Под куполом авиавокзала парил, сильно наклонившись влево, подвешенный на невидимых стальных тросах белоснежный планер. Цифры на его правом крыле заставили Глеба удивленно хмыкнуть. «Номер, как на нашей «Балтике» — 2243».
Ожидание тяготило его, но не настолько, чтобы начинать раздражаться. Капитан Глеб расположился в кресле на втором ярусе зала ожидания аэропорта и стал рассеянно разглядывать пассажиров. Внизу, в общей суетливой массе улетающих, выделялись две отдельные очереди на рейсы в Чикаго и Нью-Йорк. В них, аккуратно пристраиваясь друг к другу и стараясь держаться рядом, стояли преимущественно пожилые люди в темных одеждах. Эти огромные людские потоки тянулись к стойкам регистрации через весь зал и отличались от остальных очередей своим медленным, солидным движением. Если на все остальные рейсы разнокалиберные пассажиры, преимущественно молодежь, быстро организовывали своим активным движением змейки очередей у нужных стоек регистрации, которые так же быстро и рассасывались, то эти два американских удава плотно стояли в центре зала явно не менее двух часов.
…Глебу Никитину уже не раз случалось отмечать, что интернациональные авиационные пассажиры не похожи на завсегдатаев московских аэропортов. В Копенгагене, Лондоне, Париже в залах толпятся и перемещаются преимущественно деловые люди — клерки, менеджеры, студенты, бизнесмены. В «Шереметьево» публика покруче — народные избранники, региональные перцы в одинаковых административных кепках, все из себя спортсмены с большими сумками, крутые девушки со «спонсорами», неимоверно гордящиеся самим фактом своего полета на аэроплане.
«Ладно… О деле».
Глеб еще раз взглянул на крупный циферблат часов аэропорта. Жителям далекого острова Антигуа давно уже пора было проснуться и начать заниматься своими тропическими делами. Но вот долгожданного звонка оттуда пока еще так и не донеслось…
«Итак, в распоряжении следствия имеются две неплохие вводные. У Валерки есть на Антигуа друг. Это факт. Или хороший знакомый. Настолько хороший, что он в курсе нашей с Валеркой переписки, знает мой электронный адрес и может пользоваться его адресом, откуда и прислал мне письмо с призывами о помощи. Это во-первых. Конечно же, для того, чтобы убедиться, что эта история не выдумана, лучше было бы найти самого Валерку; ну а если там все действительно так худо, как в послании, то нужно будет обязательно разыскивать этого неизвестного доброжелателя. Во-вторых, я же практически мгновенно отправил ему ответ с моими телефонами! И этот тропический приятель, если он только не жмот, уже знает, что его сигнал принят, и имеет роскошную возможность связаться со мной! Он уже должен, черт возьми, мне позвонить!»
Вздрагивать Глеб Никитин в последнее время разучился. Тем неприятней было осознавать, что у многих авиапассажиров, расположившихся поблизости, были в телефонах такие же, как и у него, стандартно похожие мелодии.
«Бездельники! Не могли себе чего-нибудь получше придумать! Впрочем, а сам-то…»
«Если же у НЕГО по каким-то причинам не получается дозвониться до меня, то на постоянной связи всегда есть еще и Наталья Павловна, а уж она-то, моя умница, в случае крайней необходимости достанет меня всегда и везде!»
Нервничать просто так было нехорошо. Но почему-то все равно немного нервничалось…
Напротив, почти рядом с ним, шлепнулась в кресло рыхлая иностранная тетка. В многочисленном багаже соседки выделялась красная пластмассовая клетка с белым котом внутри. Роскошное жирное создание спокойно дремало, лишь изредка с равнодушием поглядывая из своего тесного вигвама на Глеба.
«Конечно, скучно, приятель, но ведь там у тебя всегда тепло и мягко…»
Ленивых существ капитан Глеб не жаловал никогда, поэтому его так развеселила внезапная мысль о том, как славно было бы довести кошака до истерики. Несколько раз он угадывал периодические поднятия кошачьих век, потом белоснежный открыл внимательные глаза уже значительно шире. И замер…
«Есть!»
Развлечение началось. Глеб Никитин зафиксировал свой пристальный взгляд на пушистой переносице соперника и упрямо старался пересмотреть его. Тот вызов принял, пошевелился, устраиваясь на своем розовом матрасике еще удобнее.
«А ты, оказывается, азартен, Парамоша!»
Усы кота замерли, глазищи округлились, на второй минуте поединка поочередно дернулись кончики его лохматых ушей… Тетка-хозяйка неожиданно заорала что-то непонятное по своему мобильному телефону, но ни капитан Глеб, ни его белый кореш-дуэлянт не поддались на внезапную провокацию. Отметив, что кот начал нервно шевелить хвостом и напрягся могучей шеей, Глеб все равно остался неподвижен и холоден, как мрамор. Когда же зверюга первый раз тихо и жалобно мяукнул, Глеб Никитин ухмыльнулся прямо в самую середину его прекрасных зеленых глаз.
Не в силах больше быть пристальным и проницательным, неудавшийся белобрысый гипнотизер заорал в полный голос, пораженчески подскакивая внутри клетки на всех четырех лапах, потом в истерике напрасно рванул пастью решеточку своего узилища и… грохнулся прямо со всей своей квартирной обстановкой вниз, на пол.
«Ну вот, теперь киска, наверное, подумает, что дурак какой-то бесполезный ему попался, издевается, вместо того чтобы восхищаться породой…»
Кудахтая истинно по-средиземноморски, то есть взволнованно и очень громко, тетка схватила с пола клетку с несчастным подопытным котом, с кресел — свои разноцветные сумки и умчалась к стойкам регистрации.