Принцип крекера
Шрифт:
Утром в 7.05, решительно сбежав по неприятельской лестнице в холл, Глеб Никитин все же постеснялся так сразу, с ходу тревожить расспросами одинокого старичка в клетчатом пиджаке, сосредоточенно что-то жующего в предрассветной столовой. Суровое объявление на рецепции гласило: «Все вопросы по завтракам и вызову такси — только после 7.00».
Глеб с удовольствием пнул закрытую дверь с надписью «Охрана».
— Мне нужно заказать такси в аэропорт. Прямо сейчас.
Паренек-охранник заспанно похлопал на него белесыми ресницами и с тревогой посмотрел в книгу записей.
— Девятая комната?
— Нужно сейчас!
— Но это невозможно, сэр!
Настроение Глеба позволяло показать щенку, как нужно снимать трубку телефона и вызывать такси для сэра, если сэр того желает, но он сдержался.
— Я опаздываю.
…На улице перед входом в их чрезвычайно уютный и гостеприимный отель утренний старичок, счастливый уж тем, что беспрепятственно справился со своими полезными сухариками, грузил сумки и пакетики в подъехавшую машину. Охранник выскочил из дежурной каморки, суетно подбежал сначала с каким-то вопросом к пожилому постояльцу, потом такой же рысцой и к водителю такси. И приглашающе махнул капитану Глебу рукой.
Все было не так. Все вокруг раздражало. Или это происходило с ним оттого, что на протяжении всего своего предварительного пути, и этой ночью, и утром он никак не мог четко сформулировать для себя предстоящую задачу.
«Слишком много неизвестного…»
Были только уверенность и ясное понимание необходимости своего движения к данной цели.
«Ну, если кто-то так мило пошутил…»
Ранняя свежесть утра бодрила.
…Седовласый таможенный клерк, привычно и важно поправляя на ленте транспортера корзинки с обувью и верхней одеждой, очень оживился, когда увидел в очередной порции предметов ремень капитана Глеба. Британский «почтировесник» внимательно осмотрел очередь многочисленных авиационных пассажиров, мгновенным взглядом выделил среди всех Глеба Никитина, встретился с ним глазами и восхищенно поднял вверх большой палец. Не решаясь дотронуться до пряжки классного ремня и тем самым нарушить ужасно строгую инструкцию, служака показал на нее указательным пальцем в перчатке и еще раз понимающе улыбнулся Глебу.
«Наш человек! Хоть и с пистолетом…»
Даже когда самолет прогрохотал шасси по последним метрам лондонской земли и взмыл в небо, капитан Глеб не смог сразу привычно расслабиться. Он глубоко вздохнул и резко, сквозь зубы выдохнул.
«У меня есть еще восемь часов полета. Думать, думать…»
Огромный летающий киноконцертный зал под названием «Боинг-777» был полон. Обслуга проворно сновала по роскошному салону, девушки дежурно улыбались, привычно совершали свою работу и переглядывались, удивляясь такому количеству пассажиров.
Верный своей привычке замечать детали, Глеб осмотрелся по сторонам. Отметил, как еще перед взлетом вышколенно заняли свои места в салоне мужчины-стюарды, как по команде из кабины они вручную, каждый на своем борту, нажали дублирующие клапаны закрытия дверей. Потом привычно и одновременно перешли к двери своего коллеги и проверили выполнение им этой же команды.
Место капитана Глеба у окна оказалось занятым. Маленькая кудрявая
Симпатичная и, несмотря на общую пассажирскую суету, очень спокойная юная леди была занята делом. На ее откинутом столике вольно расположились фломастеры, блокнотик, крошечная розовая сумочка и еще куча каких-то блестящих мелочей. Среди разноцветных каракулей, заполнявших верхний бумажный листок, она старательно и крупно выводила: «I am».
Глеб Никитин устроил свою сумку под сиденьем, пристегнул ремень.
— Привет. Я русский.
— О! Она тоже… — мужчина ласково приобнял малышку. Рассчитывая, очевидно, на большее понимание со стороны собеседника, он попытался продолжить разговор на ломаном русском:
— Это на одну половину, а на другую половину она — английская.
В свою очередь капитан Глеб вежливо удивился:
— О!
Действительно, было очень приятно лететь на край света и на соседнем сиденье трансатлантического лайнера внезапно обнаружить почти русскую девочку!
— Янни.
Парень протянул руку для знакомства.
— Это моя дочь Машка. Ее мама осталась в Лондоне по работе.
— Глеб.
Самая несимпатичная из стюардесс торжественно пронесла в конец салона две раскладные колыбельки для грудничков.
Большинство пассажиров отличалось сезонной осенней бледностью.
«Они летят на Антигуа. Вполне возможно, что среди них есть и местные жители. И кто-то из этих персонажей может быть знаком с Валеркой…»
В соседнем ряду пыталась прочно устроиться на своем месте коренастая карибская девушка с лицом моложавой Вупи Голдберг. Рядом с ней молчаливо вертелся в кресле маленький, сухонький старичок в теплом поношенном пиджачке и в стоптанных башмачках. Черное сморщенное личико островитянина блестело бусинками добрых глаз, он беспрестанно улыбался, пристально разглядывая соседей по самолету.
«Интересно, а что делает этот уличный чистильщик обуви в «Боинге-777» посреди Атлантического океана?»
Усталость куда-то ушла. Приятно было чувствовать затылком мягкий подголовник и знать, что в любую минуту полета можно будет закрыть глаза и надолго уйти из этого разноголосого шума…
— Кто меня знает — всем привет! Я Большой Брат из Фамоус-Харбор на Антигуа! Я немного пьян, но у меня радость! Кто готов выпить со мной за мой счет — подходите!
Огромный молодой негр в расстегнутой рубашке пробирался между креслами.
— Я не хочу никому из вас мешать. Не пугайтесь! Я буду только немного пить и разговаривать с друзьями!
Капитан Глеб улыбнулся.
«Явление передовика-комбайнера на танцах в сельском клубе. С обязательными элементами экзотики…»
Впереди через четыре ряда начал орать и вскакивать ногами на кресло ребенок. Скандинавского вида мамаша не очень рьяно пыталась успокаивать своего истеричного малыша, который на вид был совсем немного младше Машки. Глеб искоса посмотрел на землячку. Он уже несколько раз замечал, как девчушка поглядывала на него огромными голубыми глазищами и смущалась, встретив встречный взгляд. Машка обняла папу Янни за шею и что-то зашептала ему на ухо.