Принцип мести
Шрифт:
– Спокойному, наверное, хана! – закричал я.
Мне было страшно и весело, как в постели женщины, в спальню которой ломится внезапно вернувшийся муж.
– Спокойному точно кранты! – перекрывая шум боя, отозвался Садовский и на всякий случай метнул гранату «под окошко».
Внезапно все стихло. И в этой тишине раздался хриплый мужской выкрик: «Аллах акбар!» Вслед за этим где-то сверху раздался взрыв.
– Понеслась душа в рай, – сказал Садовский и покинул укрытие. Я рванул за ним и вовремя: на подступах к нашей позиции сработала
– Мы с Тамарой ходим парой, – сквозь зубы проговорил я и разрядил в рассеивающийся дым всю обойму. Кажется, кому-то я сделал больно. Вопли и стенания отползающих «чеченов», среди которых, по-видимому, были раненые и как минимум двое убитых, говорили сами за себя.
В скале проснулся пулемет. Спокойный жив! Эта мысль приободрила меня, что было очень кстати, поскольку все магазины были расстреляны, а для снаряжения новых требовалось какое-то время.
Садовский с помощью пращи запустил несколько гранат в стан врага и вновь принялся за сооружение растяжек.
– Ума не приложу, – сказал я, – как им удалось тебя взять.
– Ты про плен? Все очень просто. Я слишком глубоко увяз в их разборках, защищая госсобственность. А когда уволился из армии, решил бросить все, уехать к чертовой матери куда глаза глядят, прочь с черноморского побережья. Сел на джип – у меня был подержанный «Мицубиси Паджеро» – и срулил из нашего городка. Взяли меня на ночевке. Просыпаюсь – между глаз ствол, в каждом окне по небритой физиономии. В общем, рыпаться было бесполезно. А потом я прошел специализацию в качестве боксерской груши – на мне отрабатывали удары...
Садовский опустился чуть ниже, устанавливая растяжку.
– Когда я загасил их главного Рэмбо, они предложили мне принять ислам и поработать у них инструктором по рукопашке. Я, разумеется, ответил гордым отказом. Тогда они выставили меня против какого-то абрека из другого тейпа. Я заставил его рыть носом землю. Ребятишки смекнули, что на мне можно делать неплохие деньги. И вот я здесь...
Садовский вынырнул из-за нагромождения камней и приник к просвету в скалах, через который хорошо просматривалась опушка леса.
– Дело плохо. Они решили использовать «живой щит».
Я поднял голову и увидел цепочку заложников, приближавшихся к нашей высотке. За их спинами прятались боевики. И тут произошло нечто неожиданное для всех – и для «чеченов», и для нас: Спокойный ударил по ним из пулемета. Уложив несколько человек, он рассеял «живой щит».
– Кажется, у Спокойного сдают нервы, – сказал я.
– Для кого Спокойный, а для кого и тихопомешанный. Но, возможно, он и прав. Все они хотели нашей крови.
– Ты случайно не знаешь, куда подевались наши патроны?
– Все цинки взлетели на воздух.
– У тебя еще что-то есть?
– Не хватит даже на то, чтобы застрелиться. Пора сваливать, пока они не очухались.
– Надо предупредить Спокойного.
Я подполз к обрыву и кинул камушек – предположительно туда, где должен был находиться мастер шоу-дао. Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся. Это был он.
– Не дано ли нам на самом деле именно то, что мы ищем, не являемся ли мы уже обладателями искомого? – спросил он. – Это сказал кто-то из русских.
– Вы ранены? – спросил я, увидев на его лбу кровь.
– Пустяки. Контроль над болью делает тебя воином.
Меня слегка удивило его многословие; Спокойный, кажется, был немного не в себе. Но, если уж судить объективно, все мы были немного не в себе. Возбужение боя еще не улеглось, близость смерти еще пьянила нас.
– Нам нужно отходить. У нас кончились патроны.
– Согласен. Надо сделать это именно сейчас. А то будет поздно.
– Берем гранаты и вперед, – сказал Садовский. – Известно ли вам, что в татарском языке нет слова «назад», есть только «вперед» – алга. Когда надо драпануть – разворачиваешься и алга!
– Я не татарин, – улыбнулся Спокойный.
– Пан поляк, – уточнил я, делая ударение, как это и положено у западных славян, на первом слоге.
– Потомок Ягайло, – одобрительно кивнул головой Садовский.
– Мне нравится ваше чувство юмора, – вежливо заметил Спокойный.
Мне показалось, что между ними пробежала черная кошка. Однако обмениваться любезностями было некогда – предоставленный нам тайм-аут позволял совершенно безнаказанно сняться с позиции и оторваться от боевиков. Создавалось впечатление, что они еще нескоро решатся на повторный штурм. По самым скромным подсчетам, бандиты потеряли более половины своих людей. Но, похоже, намерения заарканить нас скопом или перебить поодиночке они не оставили. Об этом свидетельствовал одиночный огонь, который вели «чечены» по брошенной нами высотке.
– Идите вперед, – сказал Спокойный. – Я заминирую автомат.
Он говорил о бесполезном теперь уже «АК», к которому не было патронов. Второй, с полупустым магазином, мы взяли с собой.
– А как же заложники? – спросил Садовский.
– Они обречены.
– Не делайте этого, – попробовал остановить его я.
Пока существовал риск гибели невинных людей, мы должны были с этим считаться и проявлять осторожность в выборе средств.
– Знаешь, какая между нами разница? – твердо посмотрев мне в глаза, ответствовал он.
– В горах все равны. И одинаково уязвимы.
– Нет. Вы слишком великодушны. И в этом ваша слабость. Я не отвечаю на подлость великодушием. На подлость я отвечаю подлостью.
– Пусть делает то, что считает нужным, – сказал мне Садовский.
Я вспомнил, что рассказывали мне о Спокойном сразу по прибытии в монастырь: он принадлежал к клану Кэндока, изгнанному в свое время из клана Спокойных за преднамеренное убийство с целью наживы. Психология киллера была глубоко чужда воинам, проповедующим шоу-дао – «путь спокойствия». Наш, далеко продвинутый в боевых искусствах друг, похоже, не разделял их взглядов.