Принцип мести
Шрифт:
– Игнатий, ты можешь остаться, – сказал я. – С оформлением документов тебе помогуть товарищи из ФСБ. Какая им разница?
– Двоеженство – великий грех. Я так не могу.
У Зо Лин подарил нам лодку, выдолбленную из кедра, с накладными бортами и бамбуковыми противовесами – аутригерами. Ее корма была почти доверху наполнена провизией, которой хватило бы по меньшей мере на две недели пути. Теперь мы могли плыть, не зная никаких забот, до самого Пьи, где у нас была назначена встреча с Анютой.
Мы решили двигаться безостановочно, меняя друг друга на веслах через каждые два часа. Таким образом, в сутки нам удавалось преодолевать расстояние в сто и более километров вниз по течению.
Вероятность
– Что делал Бог до сотворения мира? – как-то спросил я.
– И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел своих, которые делал, и благословил Бог седьмой день и освятил его, ибо в оный день почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал, – издалека начал Игнатий.
– И что он делал, когда ничего не делал? – неожиданно заинтересовался Садовский. – Чем он был занят по субботам?
– Все мы искуплены драгоценною кровью Христа, как непорочного и чистого агнца, предназначенного еще прежде создания мира. Вне времени все это существует предвечно, друзья мои. Нельзя представить себе Бога творцом, начиная с какого-то конкретного момента: Он творит всегда, ныне, и присно, и вовеки веков. Это мы находимся во времени, то есть в какой-то необратимой для нас последовательности событий. Бог включает в себя все временные отрезки одномоментно, в нем актуально только вечное сейчас. Прошлое, настоящее и будущее соединены в Боге неразрывно.
– Интересная мысль, – не удержался от замечания Садовский.
– Этот же вопрос, кстати, задавали себе современники Августина Блаженного, – добавил Игнатий.
– Современники Августина – это мы, – сказал Садовский.
– У нас в училище был друг по прозвищу Августин, – пояснил я. – Его блаженное высочество здесь ни при чем. Во всем виновата старая немецкая песенка...
– Вот оно что, – задумчиво проговорил Игнатий, думая о чем-то своем.
– Получается, сотворение мира – это часть какого-то предвечного цикла, который для нас протекает во времени?
– Именно так, – согласился со мной Игнатий.
– И ты не делаешь различий между божественной пустотой, в которой все происходило, и Богом Авраама? Между божественным Ничто и Христом?
– Ты имеешь в виду гипотезу Илии о боговоплощении Святого Духа?
– Да. Ведь и боги из чего-то состоят, из каких-то божественных частиц или волн.
– Тут я тебе не ответчик. Возможно, Илия в чем-то и был близок к истине. Но признать его правоту не могу. Иначе рушится Святая Троица. Упраздняется христианская вертикаль.
– А я все больше склоняюсь к мысли, что он со своим исламохристобуддизмом во многом был прав. Мне кажется, он был мессией. Он был неузнанным мессией...
Словеса мои в желтом тумане повисали гроздьями непотопляемого бреда.
Остался позади большой и шумный Мандалай, второй по величине город Мьянмы, скрылся за кормой Чаупадаун. Начались полувечнозеленые леса, настоящие джунгли, населенные макаками, тритонами, малайскими лягушками и всевозможными рукокрылыми. Более крупные звери почти не попадались нам на глаза. В окружении всей этой жутковатой экзотики мы чувствовали себя не совсем уютно. Однажды я принял кусок веревки за ядовитую змею – было темно, берег находился совсем близко – и, как ужаленный, отпрянул в сторону. Лодка при этом чуть не перевернулась. Садовский со всей дури треснул по «змеюке» веслом.
– Для профилактики, – пояснил он. – Раз в году и вервие кусается.
По мере приближения к Пьи я все чаще задумывался об Анюте. Предстоящая встреча с ней наполняла меня тревожными предчувствиями. Я опять, в который уже раз, запутался в своих женщинах. Все, связанное с Дашей, воспринималось теперь как захватывающее приключение, не более того, и хотя временами мне казалось, что острота испытываемых нами чувств достигла апогея, в глубине души я никогда не верил в возможность настоящей близости с ней. Даша – сексуальная девушка, думал я, и если бы вся наша жизнь состояла из непрерывных спариваний, как у кроликов в Кентукки, любовной игры и плотских утех, она была бы незаменимой подругой. Но нельзя сделать коитус, как бы великолепен он ни был сам по себе, смыслом своего существования. А с отведенной ей ролью вечной любовницы дочь Богуславского вряд ли когда-нибудь согласится. Эрос, как сказал один философ, сфера беззакония. Но никогда женщина не откажется от попыток надеть на мужчину строгий ошейник, узаконить отношения с ним, чтобы держать его на коротком поводке.
А может, дело вовсе не в этом? Я любил Анюту и страстно желал ее, невзирая на то, что она – содержанка богатого еврея. Хотел ли я на ней жениться? Наверное. Мой брак со Светланой практически распался, и перспектива вернуться к ней казалась мне достаточно призрачной. Было чего-то жаль, какой-то жизненно важной территории души, подвергшейся тотальному опустошению, однако с этим приходилось мириться как со стихийным бедствием – наводнением, ураганом, засухой. Но самое главное было даже не это – миллионы людей пытаются склеить свое счастье из обломков несостоявшейся семейной жизни, – а сознание того, что я оказался никудышным отцом для своего ребенка. Сознавать это было больно.
Когда по ходу движения нашей лодки показались огни Пьи, я пришел в полное смятение. Анюта, моя Анюта, самая желанная женщина в мире, была где-то здесь. Я верил и не верил в свое возвращение с планеты по имени Тибет. Теперь мне предстояло найти ее в этом чужом незнакомом городе.
Переночевав на пристани, мы решили разделиться: Садовский остался на охране лодки, а я с Игнатием отправился на поиски древней пагоды Шуэзандо, главной достопримечательности Пьи, возле которой у нас была назначена встреча с Анютой.
Денег, чтобы устроиться в гостиницу и закупить провиант, у нас не было, но мы могли продать лодку и некоторое время скромно существовать на вырученные средства. Единственная проблема состояла в том, что любой контакт с полицией мог обернуться для нас выдворением из страны. У Садовского вообще не было при себе никаких документов, даже просроченной визы, поэтому он имел все шансы загреметь в местную тюрягу. Мы были заинтересованы в том, чтобы сократить время нашего пребывания в славном городе Пьи до минимума.