Принцип – Надежда
Шрифт:
Продолжая пристально отслеживать научную деятельность Гордеевой Маргариты Дмитриевны, доцента подающей большие надежды в области расшифровки мозговой деятельности кафедры СПБГУ, доктор Осипов собирал архив всех релевантных публикаций. А в папке, обозначенной «!!!» в хронологическом порядке хранились работы несравненной Чарли.
Вторая встреча, вновь случайная для Риты и трепетно срежессированая для Филиппа, произошла год спустя.
– Посадка на рейс 2142 заканчивается через пять минут, просьба пассажиров срочно пройти к выходу 131. – гнусавый голос озвучил объявление дважды и, спустя пять минут, добавил:
– Осипов Филипп Николаевич, просим срочно пройти к выходу 131. Посадка на рейс 2142 закончена.
Тем временем Филипп, довольно поглядывая
Текст статьи был сложным и содержал много неточностей, что увлекло проверяющую с головой в любимую работу, отключило ее от происходящего вне печатного материала до момента, пока ее легким касанием за плечо не попросили освободить проход к свободному креслу. Оторвавшись от экрана, взгляд ее наполнился ужасом. Музыка продолжала ритмично играть в динамиках, в то время, как Филипп, стоящий вплотную и касающийся ее руки, нечленораздельно шевелил губами, улыбался глазами и весь светился, как детская карусель. Рита молча пропустила пассажира, зажмурилась, и Филипп увидел струйки, сорвавшиеся с уголков ее невероятно родных глаз.
– Не надо, Чарли, пожалуйста, – завладев ладонью любимой студентки и вынув из ее левого уха наушник, прошептал Филипп, наклонившись к ее виску, захватывая максимально жадно аромат распущенных волос, едва посыпанных перцем взросления.
– Не плачь. А то я сейчас тоже разревусь, и нас снимут с рейса за невменяемость.
Девушка горько улыбнулась, медленно моргая, высвободила руку, вытерла следы лучшей из возможных, по мнению Филиппа, реакций, и пропала в его взгляде на целых три часа. Таким Чарли не знала Филиппа прежде. Он был переполнен готовностью удивлять своими планами, веселить ее, окутывать юношеским трепетом, отсутствием границ и правил, которыми был напичкан их студенческий опыт.
По прибытию Фил настоял, чтобы Чарли остановилась в его номере, и вместо запланированных круглых столов научного сообщества два увлеченных теорией человека провели три дня, изучая нехитрую, но оттого не менее увлекательную практику квадратуры кровати. Цюрих напрасно манил своими идеальными городскими пейзажами и романтичным дождливым настроением. В тот ноябрь знакомство с городом так и не состоялось.
Но уже на обратном пути, в самолёте Рита опомнилась, осознав, что попалась в ловушку, как самая наивная из наивнейших учениц. В очереди на паспортном контроле на ее «И что же дальше?» Филипп вдруг заявил, что он ее обожает, но она же никак не могла подумать, что он готов стать ничтожеством в глазах сына, что он придумает, как и где им встретиться в следующий раз, поцеловал ее в плечо и заказал для себя отдельное такси.
– Отдельное такси? Что? Что это было? Поверить не могу. Что за бред? – перебивало друг друга многоголосье вопросов без ответа, пока женщина разбирала чемодан и рассказывала Даше, что Цюрих прекрасен и что они обязательно туда поедут с ней вместе на каникулах.
К вечеру до Риты окончательно дошло, что ее провели не самой узкой тропой хитрости, и она приняла твёрдое решение: больше никогда. Оппоненту такой расклад был вполне понятен и даже удобен. Он, как большинство высокоинтеллектуальных особей среднего возраста
А пока доктора больше интересовали тонкости издания его второй книги и ее дальнейший перевод на языки братских и, если повезёт, западно-европейских народов. Частная практика шла по расписанию и приносила ощутимый доход. Чарли в зеркале успешно заменяла сокрушающуюся в отсутствии вестей от него Чарли реальную. Глеб с матерью продолжали наслаждаться благами эмиграции. В ту осень док утвердился в уверенности, что жизнь его удалась.
Когда же Филипп во второй раз решил провести сессию «Цюрих», рассчитывая заманить Чарли нехитрым предлогом, и был уверен в лёгкой добыче, девушка, на удивление, оказалась непреклонной:
– Знание ответа на вопрос «зачем тебе это нужно?» держит меня в суровой трезвости, – писала в ответ Чарли, – я стараюсь гнать от себя подальше понимание, что у нас разные цели. Мужчина, который любит женщину и так, как ты это мне трепетно транслируешь, к ней относится, не допустит такого. Он не будет делать вид, что не понимает, о чем речь. Он не позволит ни единого дня своей женщине прогибаться под эту ситуацию и чувствовать себя мразью. А у тебя все как по маслу, как с гуся вода. Убережет любящий мужчина свою женщину от такого падения. А ты позволяешь. Да как же так можно-то? Как ты так живёшь? Как ты это выносишь? На что ты меня обрекаешь, подумай, на что? Я по-твоему должна мириться с тем, что тебе классно живётся с двумя женщинами, под предлогом «я суперответственный отец»? Почему ты считаешь, что я могу это выдерживать? Или может, ещё на что-то, о чем ты так ловко предпочитаешь не думать. Я вот на два фронта, как ты, не умею. А у тебя в порядке вещей – разделить меня с кем-то только потому, что так сложилось, ну вот, так вышло. Давайте поделимся все теперь? Когда человек хочет другого, и речь идёт не о первобытных желаниях, он совершает поступки! А не довольствуется банальным сексом.
* * *
Прошло совсем немного времени, меньше двух месяцев, как сны Филиппа снова стала навещать тень Чарли. Теперь она не уходила, напротив, садилась рядом, улыбалась, то и дело прикрывала предплечья, будто озябла, одергивала рукава горчичного трикотажного платья. Видение пахло отблесками солнца в тёплой морской воде, говорила шёпотом, как бы боясь, что ее услышат, временами оборачивалась или пристально смотрела через плечо Филиппа.
Теперь у спящего была возможность вдоволь наговорится с любимой тенью, насмотреться на неё, надышаться ей. Просыпаясь, доктор не прекращал диалог, интересовался ее самочувствием, спрашивал, почему бы им не поужинать в следующую среду, обещал, что все ещё будет. Ещё через два месяца, в один из ночных визитов, спящий увидел надрезы вдоль сухожилий Чарли в сливовом платье, когда та уснула на его плече, и рукава сдвинулись к локтям. К утру сон улетучился, но привычная зеркальная беседа предъявила из памяти сцену с надрезами. Озадаченный Филипп вдруг замолчал и долго смотрел в своё испуганное выражение лица все с теми же расширенными зрачками.
– С чего вдруг? Чертовщина какая-то. Показалось. Во сне показалось? Ну, разумеется, сон вообще только кажется. А вдруг нет? Вдруг… я ведь даже не позвонил ей ни разу после ее «Почему ты считаешь, что я могу это выдержать?». Идиот!
Мужчина ринулся искать телефон, открыл мессенджер. Статус Чарли «была недавно» оказался малоутешительным, ведь это «недавно» могло быть и неделю назад. После ускоренного причинно-следственного анализа, ещё через пару минут в адрес тени было направлено короткое: «Как ты?», и сердце сорвалось в погоне за обратной связью.