Принцип нечетности тапка
Шрифт:
– А всё-таки, что начнётся? – с опаской переспросил Мыш.
– Он вскочит с дивана в одном тапке и заорёт: «Где, этот фантасмагор, кошачий выкормыш, гильотину, электрический коврик, тиопентал, промедление смерти подобно!».
– Образно. Особенно мне понравилось «промедление смерти подобно», очень изысканное выражение для сапиенса в одном тапке с баллоном.
– Хоть жидкость в баллоне для нас и не смертельна, но сам баллон, брошенный опытной рукой варвара, может причинить вред мохнатой мишени. Так что лучше будет, если мы на время санобработки
Кот, довольно урча, поднял хвост, демонстрируя необеспокоенность будущим, но Мыш не проникся кошачьей уверенностью и продолжал волноваться.
– А если всё будет по-другому, если Заждан так и не заметит тапка? Давай просчитаем и эту ситуацию. Ведь только в борьбе противоположных альтернатив рождается правдивая истина.
– Нет, просчитывать не будем, лучше сами поучаствуем. Как говорит Хана, лучше один раз потрогать, чем месяцами строить надежды. Кстати, множественных альтернатив не бывает, альтернатива всегда одна.
– А я люблю, когда их много, когда есть право на выбор, – пробормотал Мыш и пошёл вслед за Шелегом в комнату.
Заждан лежал на диване с закрытыми глазами. Творог пытался подлезть под тапок, он сильно проголодался и вожделел пирог. Тапок не отрывался от мнимой плоскости.
– Странное зрелище, жуткое даже, – Мыш вздрогнул хвостом. – Вроде бы и не стоит ни на чём, а подлезть трудно.
– Если плоскость проходит через прямую, параллельную другой плоскости, и пересекает эту плоскость, то прямая пересечения плоскостей параллельна данной плоскости, – глубокомысленно изрёк Кот.
– Ты это к чему? – удивился Мыш. – Я же о тапке спросил.
– Непрямые ответы, подчас, не менее информативны, чем прямые, смысл их, однако становится понятен спрашивающему только через длительное время.
– А-а-а-а, понятно теперь, буду ждать, сколько потребуется, – покорно согласился Мыш.
Заждан конвульсивно задёргал замерзшими ногами.
– Колибри, хищные птицы, дверь клювами, как пулями, пираньи атакуют с воздуха, – шептал он, досматривая сон.
– Когда мёрзнут ноги, снятся батальные сцены, – со знанием дела объяснил Шелег. – Скоро проснётся от укуса пираньи.
И действительно, Заждан потянулся к ноге, пытаясь сорвать с неё впившуюся рыбу.
– Люстра на месте, значит я дома, – бормотал он. – Но тапок… его же утром всегда прибивает к земле…
В комнату вошла Хана. Она держала на руках Малыша. По-женски внимательная к мелочам, она сразу заметила тапок и Творога, и закричала Заждану в ухо:
– Ты что во сне творишь? Почему над тобой тапки летают?
– Не тапки, а один тапок. Он уже с неделю там висит, – солгал Заждан.
– И сбежали от Заждули и носки, и башмаки, – прокомментировал, ухмыльнувшись, кот.
– Это кот, это все он, и ещё издевается, животное, – закричал Заждан в бешенстве и соскочил голыми ногами на холодный пол.
– Я тебе говорил, что мирно это не кончится, – сказал Шелег Мышу. – Непротивление злу насилием представляется мне в современном мире утопией, и я не подумаю подставлять свои мохнатые скулы под пощечины этого терминального представителя эволюции.
– Ты слишком научно про него сказал – “терминатор эволюции”, – не согласился Мыш. – По-моему, это не более чем ленивый примат, потерявший палку.
Тем временем “терминатор эволюции” метался в поисках швабры для умышленного нанесения Шелегу тяжких телесных увечий. Ноги нестерпимо мерзли.
– Вот она, шваброчка, длинноручечка. Из липы, из прочного деревца, – обрадовался Заждан. Он воинственно ткнул ручкой швабры в мнимую плоскость, и… тапок сдвинулся.
– Ему удалось шваброй проникнуть в альтернативное пространство. Это противоречит закону некасания запараллеленных систем, – прокомментировал мудрый Шелег. – Забавная у нас квартирка. Здесь не соблюдается ни один из принципов устройства пространства и времени. Выходит, правы были классики, полагая, что апокалиптическую реальность можно построить в ограниченном пространстве, и не важно, страна это или квартира.
– Я часто не понимаю смысл сказанного тобой, – Мыш заискивающе шевельнул хвостом. – Слова по отдельности понятны, но в мысль не складываются.
– Хана, я не понимаю, что здесь происходит? Почему тапок не спускается, почему наверху тараканы? Это страшно: может, это предвестники войны или революции? – в испуге лепетал Заждан.
– Не бойся, параноик, всё по сценарию, низы ещё могут, хоть верхи, похоже, уже не хотят, – сказал Шелег, посмотрев на Творога.
Творог беспокойно елозил лапами по мнимой плоскости, пытаясь забраться на уходящую швабру. Таракан хитином чуял, что это – его последний шанс. Превозмогая силу гравитации, он вскочил на ручку и пополз к Заждану. Истошно закричала Хана. Она панически боялась насекомых.
– Тараканы атакуют с воздуха! – орал Заждан. – Сговорилась живность! Сейчас всех повывожу! А ты не надейся на гуманную инъекцию, ты её не заслужил, – повернулся он к Шелегу. – Зачем тратиться на ветеринара? Мыло, верёвка, две минуты истерического мяуканья, потешные конвульсии и набьём тебя опилками. Будешь, вместе со мной без воплей смотреть в телевизор. Я тебя мордой к экрану поставлю! Понял, болельщик?
Глава 3
Они рядом, когда нас нет
Заждан намыливал многофунциональный канат, на котором Хана втайне от мужа изредка сушила бельё.
– Я теряюсь в догадках, это он для меня мылит или сам будет, – сказал Шелег Мышу. – Неустойчивая в психическом отношении особь. Никогда не знаешь, с какой целью мылит канат. Слушай, а может его сдать, ну… позвонить в службу спасения и сказать, что он лишает своё тело жизни?
– Рационально придумано! Съест прощальный обед в семье и отправится в приют, – согласился Мыш.