Принцип неверности
Шрифт:
— Я же сказал вам, что вы получите свои деньги. Но для этого вы не должны мешать мне зарабатывать мои деньги! Это вам понятно?
— Не совсем. — Я решила, что пора приоткрыть карты. — Мне почему-то казалось, что меня нанимают на работу для того, чтобы я защитила Хрыкина, а не наоборот.
— Что значит «а не наоборот»? — быстро сдал позиции Погорельцов. — Я не очень хорошо вас понимаю.
— Вы, Владимир Алексеевич, все прекрасно понимаете, — жестко ответила я. — Если вы и ваш Галушко считаете, что нарвались на провинциальную дурочку, которой до сих пор просто везло, то вы сильно ошибаетесь! Хрыкин будет в целости и сохранности доставлен в свой номер. И в таком же виде он завтра покинет наш город. А вот дальше — как хотите!
— Вы в
— У меня нет причин сомневаться в этом.
— А вот это напрасно…
Погорельцов развернулся и быстро зашагал по коридору. Ну, что ж, самого главного я добилась: дала ему понять, что я намерена добиться своего, защитить Хрыкина, получить деньги и проводить их всех на поезд. Всю их теплую компанию! Такая информация вряд ли поспособствует улучшению их настроения. Сейчас он побежит советоваться с Галушко.
Проводив Погорельцова взглядом, я вернулась в гримерку Хрыкина. Макс сидел на стуле, опустив голову. Когда я вошла, он поднял на меня глаза, и я увидела в них слезы. Вот только этого мне и не хватало! Я, конечно, понимаю: мало приятного, когда на тебя открыли самую настоящую охоту и при этом не объясняют никаких причин. Но Хрыкин при всей его субтильности все-таки мужчина. Нужно как-то сдерживать свои эмоции.
— Евгения Максимовна, спасите меня, пожалуйста, — прошептал он, и я вдруг увидела, что передо мной сидит не «зазвездившийся» юнец, а самый обыкновенный мальчишка, попавший из-за своих амбиций в беду. — Пожалуйста, помогите, — продолжал беззвучно плакать Хрыкин. — Ведь они не остановятся на этом! Они со мной обязательно что-нибудь сделают! Я это точно знаю!
— Кто они? — быстро спросила я. — Говори, но только не вздумай крутить! Кое-что мне уже известно. Осталось только узнать некоторые подробности, чтобы можно было прижать твоего Погорельцова по полной программе.
— Спрашивайте, — обреченно прошептал Макс, — я отвечу на все вопросы.
— Что это за контракт? Почему Погорельцов и Галушко постоянно тебе о нем напоминают?
Хрыкин тяжело вздохнул.
— В двух словах не расскажешь, — ответил он, немного помолчав. — Надо начинать с самого начала.
— В таком случае придется ждать окончания концерта, — сделала я вывод. — Но учти, они действительно не остановятся. Скорее всего, в данный момент они затевают еще что-нибудь.
— Я все понимаю, — пробормотал певец, поднимаясь со стула. — Идемте на сцену…
Видимо, какие-то артистические задатки у Хрыкина все же были. Во всяком случае, положенную программу он отрабатывал почти на «отлично». По крайней мере, мне так показалось.
Галушко куда-то исчез, зато Погорельцов стоял в кулисах, и вид у него был торжествующий. Впрочем, я уже придумала, как вывести Хрыкина из КЗ незаметно. Кроме того, я решила, что не повезу его сразу в гостиницу, а вначале «покатаю» по городу. Во-первых, за это время нам наконец-то удастся спокойно поговорить, а во-вторых, я проверю, нет ли за нами «хвоста». Судя по всему, в фантазии и выдумке господам Погорельцову и Галушко не откажешь. Вот только с профессионализмом у них заминка. Его-то им попросту и не хватает.
Концерт подходил к концу. Пока что не возникло никаких форс-мажорных ситуаций. Я уже начала успокаиваться, хотя именно этого мне делать не следовало. В этом мне лично пришлось убедиться, и очень скоро.
Счастливый Хрыкин с охапкой цветов в руках входил в правую кулису. Погорельцов, пропуская его, отступил в левую сторону, хотя логичнее всего и удобнее ему было бы отступить вправо. Одновременно с этим Погорельцов сделал какое-то резкое, почти неуловимое движение рукой сверху вниз. Наверху раздался какой-то скрежет. Хрыкин как раз поравнялся с Погорельцовым и стоял с ним на одной линии. Скрежет усиливался, и я невольно подняла глаза на этот звук. То, что я увидела, заставило меня действовать, не задумываясь. Впрочем, времени на обдумывание и не было. Прямо на голову Макса, набирая скорость каждую секунду,
Повинуясь скорее инстинктам, нежели здравому смыслу, я бросилась вперед и, обхватив Хрыкина поперек туловища, в кувырке повалила его на пол, выкатываясь на сцену. В следующую же секунду противовес с грохотом обрушился на то место, где только что стоял Хрыкин.
Увидев своего кумира, публика взвыла от восторга с удвоенной силой и ломанулась на сцену. Полицейское оцепление, уже готовившееся покинуть зал, едва успело сдержать этот порыв всенародной любви. Я видела все это краем глаза, как и перекошенное от злости лицо Погорельцова. Подхватив Хрыкина под мышки, я — в противовес всем ожиданиям — потащила его не в левую кулису, а, наоборот, в правую, где стоял Погорельцов, к которому спешили охранники.
— Держись, — успела я шепнуть Хрыкину, ничего не соображавшему от страха из-за этих событий, происходящих с такой стремительностью. — Будем прорываться!
— Как? — успел пролепетать Макс.
— Молча… Главное, держись за мной и не отставай — ни при каких условиях…
Прикрывая Хрыкина своим телом, я в два шага преодолела расстояние, разделявшее меня и Погорельцова. Видимо, он очень рассчитывал на помощь своих «бегемотиков», но отдать им конкретных распоряжений не успел. Ударом ноги в пах я заставила Погорельцова пригнуться. На мгновение перед моими глазами мелькнуло его удивленное лицо, перекошенное от боли, но уже в следующую секунду мое колено впечаталось Погорельцову в лицо, откинув его назад, словно мячик. Перелом носа как минимум продюсеру обеспечен. Охранники от неожиданности замерли. Двое преграждали мне путь к выходу из закулисной части. Бить таких амбалов по головам — только руки-ноги калечить. Мозгов у них все равно нет, сотрясать там нечего, а без этого все мои удары будут равны холостым выстрелам. Пришлось бить по тем местам, накачать которые просто невозможно. Первого я нейтрализовала ударом кулака в переносицу, а второй, уворачиваясь от моего удара в висок, зацепился ногой о мешок противовеса и повалился на пол с не меньшим грохотом, чем сам противовес несколькими минутами раньше. Дорога к спасению была свободна, но следовало поторопиться.
— Хрыкин, за мной!!! — заорала я что было мочи и, не оглядываясь, бросилась к заветной двери, которой мы с Максом уже воспользовались сегодня. Я умышленно не оглядывалась, чтобы у бегущего за мной Хрыкина был стимул, чтобы он не расслаблялся и твердо знал, что его жизнь и здоровье сейчас целиком зависят от него самого. Главное — скрыться в переходе до того, как наши преследователи сообразят, куда мы исчезли. Если нам удастся выиграть эти несколько секунд, никто из них никогда не сможет нас найти в этих бесконечных коридорах коммуналок и переходах между зданиями. А на улице я найду способ оторваться от любого «хвоста».
Когда я, не переставая слышать за своей спиной топот и тяжелое дыхание Хрыкина, выскочила на улицу, в моем кармане зазвонил телефон. Не успела я достать трубу, как на меня сзади навалился обессилевший Хрыкин.
— Евгения Максимовна, — сглатывая от запаленного дыхания окончания слов, проговорил он, — бежим дальше! Они же сейчас организуют погоню!
— Успокойся, — ответила я, пытаясь сбросить Хрыкина со своих плеч. — Пока твои дуболомы найдут выход и сообразят, на какую улицу мы вышли, нас здесь уже не будет. Да встань ты нормально! Во-первых, мы привлекаем внимание прохожих, а во-вторых, мне надо поговорить по телефону.