Принцип Троицы
Шрифт:
Перед Миллером постепенно тонула в вечерней тьме деревня. Зажигались огоньки, просыпались ночные звуки. А разум точили мысли: «Слаб ты, братец! Ох, как слаб! Живешь ведь в кредит, Виктор Александрович: и жизнь, и любовь тебе дали авансом. Эти дары еще заслужить надо. Не пусти на ветер то, что тебе дано… Ты никогда себе не простишь».
Деревья рядом шевелились, как живые, и что-то величественное, неуловимое царило вокруг. Долго рассматривая сумеречные пятна гор, он почувствовал, что Дина жива, и она где-то там. Виктор прокашлялся и тихо, чтобы никто не услышал, произнес в сторону темных вершин: «Хозяин Гор?! Гм… Если ты есть… Извини, больше не буду посылать тебя к черту… Слушай, сохрани Дину от всех бед и мерзавцев. Пожалуйста. И помоги мне отыскать ее, ладно?»
Глава XXI. Пан или пропал?
Денис заглянул в номер Миллера ближе к полуночи:
— Ты где шлялся? Я раз двадцать к тебе заходил… и мобильный твой не ловит.
— Я? Да так. Надо было побродить, подумать, — сказал Виктор.
— Надумал чего?
— Поеду завтра к священнику. Судя по всему, он — последний, с кем здесь разговаривала Дина.
— Мы уже были у него. Этот отец Николай бубнит только о тайне исповеди. Мы, мол, не можем ни с юридической точки зрения, ни с моральной расспрашивать о том, что она говорила.
— Я все-таки попробую.
— Давай. Может, и правда выудишь что-нибудь…
— Ты со мной?
— Завтра не смогу, — Денис прислонился к стене, — если только во второй половине дня. Мне надо в город — обсудить с партнером кое-какие вопросы. Кстати, он — шишка большая. Депутат местный. У него везде связи — в милиции, в силовых структурах, пригодятся нам с тобой, если что.
— Хорошо, — кивнул Виктор, — это действительно может оказаться полезным. Звони тогда.
— Окей. Слушай, а ты что — всегда эту штуку на ухе носишь? — спросил Соболев, ткнув пальцем в прибор-гарнитуру.
— Да. Как говорят китайцы: «Если тебе хоть раз в жизни понадобится меч, лучше его всю жизнь за спиной носить».
— Ясно. Тогда спокойной ночи!
— Денис! — окликнул Миллер выходящего друга. — У тебя есть очки от солнца? Попроще какие-нибудь?
— Есть, а тебе зачем?
— Одолжи мне, а?
— Не вопрос. Чего вдруг?
— Чтобы кто ни попадя в глаза не заглядывал, — уклончиво ответил физик.
— А! Ну-ну.
День разгорался яркими солнечными лучами. Виктор аккуратно вел машину, объезжая лужи и валуны. Его мысли были заняты воспоминанием о беседе со священнослужителем.
«Ничего не могу вам сказать, — ответил на его просьбу плотный батюшка. — Да, эта девушка приходила на исповедь. Но даже не спрашивайте, в чем она каялась…
— Я знаю, в чем — в убийстве, — произнес Миллер, пытаясь уловить реакцию в мимике собеседника, — но она никого не убивала.
Бородач с лицом математика отложил в сторону Святое писание. В спокойном взгляде мелькнула жалость:
— Вы — родственник?
— Муж, — солгал Виктор.
— Я буду молиться о ней и о вас. Надеюсь, она найдется. Тогда поговорите со специалистом.
— С каким? — не понял Миллер.
— С психотерапевтом. Благослови вас Господь!»
Больше ничего Виктору узнать не удалось, как он ни старался.
Звонок телефона вырвал его из пелены задумчивости.
— Витька! — услышал он голос Соболева. — Да ты — проказник! А с виду и не подумаешь никогда! Сколько чертей в твоем омуте…
— В каком смысле?
— Ты что натворил, деятель? Тут по городу висят фотороботы, и только слепой на них не узнает твою физиономию… Ну?! Чего ты молчишь?
Виктор притормозил и взял трубку в другую руку:
— Мм… пришлось от толпы защищаться. Думаю, меня просто убили бы там. Их было человек тридцать.
— Ясно, и что ты сделал?
— Искусственной молнией по их главарю ударил. И уехал.
— Эх ты, Силач-Бамбула… Я тут читаю под фотороботом: «Будьте осторожны — преступник вооружен неизвестной формой оружия». Ого! Да за тебя еще и вознаграждение полагается! Блин, Миллер! Сдам тебя и разбогатею.
— Много предлагают?
— Мне хватит, — хихикнул Соболев, — ты, видимо, не простого кавказца шарахнул, а какого-то крутого! Не зря ты у меня очки попросил. Я бы тебе еще посоветовал кепку пониже натянуть и уйти в горы — наверняка найдется достаточно желающих получить за твою лысую голову десять тысяч долларов.
— Так много? — охнул Виктор. — Вот черт!
— То-то и оно. Даже странно… Может, ты убил его?
— Не знаю, — неуверенно ответил физик, — вроде не должен был…
— Будь осторожен, — стал серьезным Денис, — чтобы Дуське не пришлось передачки тебе в тюрьму носить. Или, не дай Бог, у них тут кровная месть. Посиди пока в гостинице, не высовывайся, ладно?
— Хорошо.
— Я к вечеру вернусь. Бывай.
— Пока.
Виктор резко тронулся с места, и колеса выплюнули в стороны рыжую придорожную грязь. Дорога петляла то вверх, то вниз. Когда он выехал к склону, ведущему к деревне, кто-то бросился наперерез. Завизжали тормоза, и, покрывшись испариной, Миллер остановил автомобиль в полуметре перед девочкой лет шестнадцати.
— Помогите! Помогите! — кричала она, заливаясь слезами.
Он выскочил из автомобиля:
— Что случилось?!
— Моя мама…, - плакала девочка, показывая руками куда-то в кювет. Там, подмяв под себя кусты, лежала опрокинутая на бок машина скорой помощи. Испуганный водитель и врач в белом халате, забрызганном чем-то масляным, осторожно доставали носилки.
Видимо, первая выбравшаяся из скорой, девочка дергала Виктора за рукав, причитая:
— Она умрет, если ее сейчас же в больницу не доставить! Это моя мама. Моя мама.
Виктор поспешил на помощь, подхватив носилки. Ему в глаза бросилось почти синее лицо женщины над простыней, а другим, непонятным ему самому зрением он заметил буро-красную дымку, окружающую тело, и темные, почти черные пятна над животом и ногами.
— Слава Богу! Мы и не знали, что делать! — воскликнула седая врач. — Молодой человек! Мы сами не справимся! Нам бы поскорее. Ее еще спасти можно! Прошу — отвезите нас в город!
— В город… — растерянно повторил физик, но хватило одного взгляда на рыдающую девочку и ее несчастную мать, и самосохранение показалось не главным, он кивнул: