Принуждение к контакту
Шрифт:
Пилот дотянулся до наполовину полного бидона, сделал пару глотков, ополоснул лицо.
– Илья, – позвал он, вытираясь рукавом. – Доброе утро. Ты как там?
Он поднялся со своей лежанки у костра и, пригнувшись, заглянул в шалаш.
Шалаш был пуст. Боковая стенка отсутствовала, еловые лапы и поддерживающие их ветки валялись на траве, между ними виднелись разбросанные артефакты. Иголки и мелкий мусор по ту сторону были сметены, будто Ткачева тащили волоком. Следы вели в сторону болота.
– Черт!
Илью
Кто это мог сделать? И что уже успели сотворить с несчастным ученым? И почему его, Громова, не тронули?
Путаясь в догадках и стараясь не думать о худшем, Руслан пробежал сквозь утренний лес и выскочил на склон холма.
Внизу, почти у самой кромки болотной воды, лежал, вытянув руки вперед, Илья. Вокруг никого не было, ученый был один.
Пилот боком спустился вниз, опасливо озираясь. Если это ловушка, то какая-то странная.
Он почти дошел до Ильи, когда тот, услышав шорох травы и шаги, дернулся, повернул голову с налипшей на волосы грязью и уставился на приближающегося Руслана круглым глазом с алой сетью капилляров. Жалостливо всхлипнул и неожиданно рванулся вперед, к воде, цепляясь за густую осоку и подтягивая тело на руках. Трава рвалась и оставалась в ладонях, но ученый яростно повторял свои попытки, увязая в вязкой жиже.
Руслан в два прыжка настиг его, схватился за руки и с силой отодрал их от травы. Ученый зарычал, забился, стараясь высвободиться. В какой-то момент даже попытался укусить, но Громов придавил голову друга к земле и прокричал:
– Какого хрена ты творишь?!
Ученый засипел, отплевываясь от грязи, ломающимся голосом взвизгнул:
– Отстань от меня! Оставь меня в покое! Дай спокойно сдохнуть!
– Ты утопиться вздумал, да? – Громов в несколько рывков оттащил упирающегося Ткачева от воды. – Да вот не угадал!
Илья неумелыми движениями попытался ударить Руслана, но тот даже не обратил внимания на барабанящие по груди и ногам кулаки. Пилот, не церемонясь, подхватил ученого под мышки и потащил назад к лагерю, отдуваясь от натуги.
– Оставь… – Голос ученого сделался умоляющим, по его грязному исхудалому лицу катились крупные слезы. – Я не хочу жить…
Руслан не ответил, зло фыркнув.
Дотащив друга до лагеря, Громов положил его у костра, смочил тряпку и бросил Илье.
– Утрись.
– Рус!
– Утрись, потом поговорим.
Чтобы успокоиться, Громов пошел чинить шалаш. Поставил назад ветки, набросал сверху лапник. Собрал валяющиеся артефакты и занес их внутрь.
Все это время Илья вяло тер щеки влажной тряпкой, хлюпая носом и вытирая глаза. Он избегал встречаться взглядом с Громовым, отворачивался в сторону.
Наконец, Руслан
– Илья, – холодно сказал Руслан. – Давай раз и навсегда расставим все точки. Я понимаю, что тебе тяжело. Я знаю, что после вчерашнего у тебя в голове черт знает что творится. Ты знаешь, Полина и для меня была не чужим человеком, я тоже переживаю за ее судьбу. Но давай не будем хоронить ее раньше времени, покуда есть надежда. Давай не будем усложнять друг другу жизнь. Хорошо?
Илья закрыл ладонью глаза и покачал головой. Глухо ответил, не поднимая головы:
– Она мертва, Рус, и ты это знаешь не хуже меня…
– Не знаю! И ты не знаешь наверняка!
– Рус, Борис Лебедев отвечал в их группе за безопасность, был одним из самых опытных практиков. Если уж он…
– Ни хрена это не значит, Илья! – грубо прервал его Громов. – Мы с тобой вообще без опыта, но уже больше недели выживаем.
– Выживаем? – невесело усмехнулся Ткачев и наконец посмотрел на Руслана усталыми глазами. – Посмотри на нас, Рус. Мы с тобой уже мертвецы. У меня жар не спадает, в голове, кажется, горячая каша вместо мозгов. Я каждое утро с трудом открываю глаза и не сразу понимаю, что мне чудится, а что на самом деле. Даже если Полина жива, даже если нас спасут, зачем я ей такой нужен? Чтобы мучить ее своим существованием?
– Эгоист ты, Ильюха, – покачал головой Громов. – За всех все решил, за всех все просчитал. Думаю, Польке ты в любом виде нужен. Да и рано еще рукой на себя махать, все поправимо.
– А, – Илья махнул рукой. – Хватит прикидываться, что все еще можно изменить!
– И чего? Лечь теперь и помирать? Нет уж, Илья. Я сам жить буду и тебе сдохнуть не дам. Потом вместе с Полиной спасибо скажете.
Ткачев промолчал. Судя по всему, речь Руслана его не особенно тронула. Видя такое, Громов хлопнул ладонью по колену и сказал:
– Илья, давай только без ненужных сюрпризов. Помереть успеется. Обещай, что не выкинешь в мое отсутствие чего-нибудь эдакого.
Ученый отложил тряпку, взъерошил волосы, с которых посыпались древесные чешуйки и хвоя.
– Илья, – угрожающе повторил Руслан. – Не заставляй тебя связывать.
– Обещаю, – нехотя буркнул Ткачев.
– Вот и славненько. Теперь давай перекусим и пора делами заниматься.
Рельсы узкоколейки светились еле заметным золотистым светом. Если не приглядываться, то можно ничего не заметить, особенно в такой солнечный день. Но Руслан приглядывался, он теперь мало доверял беглому взгляду. А заметив странность, предпочел держаться на расстоянии, двигаясь параллельно прячущейся в траве железной дороге.