Принуждение к любви
Шрифт:
Что, я не знал, как это бывает? Насмотрелся, слава богу! И потому мог рассказать всю историю от начала до конца.
Очень скоро его боссу надоест игра в Руперта Мердока, он начнет требовать прибыль, урезать бюджет, и конверты с черным налом будут становиться все тоньше и тоньше, а потом и вовсе исчезнут. Собственно, Бегемот уже вступил в эту стадию. Самая веселая и прибыльная часть проекта была уже позади, он вместе с командой освоил первоначальный капитал, пришла пора и честь знать.
Мы с ним встретились еще несколько раз, половина из этих встреч была совершенно
Все могло кончиться совсем плохо, потому что он тупо занимал деньги у кого попало, а в коридорах редакции и на кожаных диванах появились личности, которые если и входили в элиту, то совсем иного разлива и с другого входа. У него забрали за долги джип, из редакции побежали люди - участвовать в новых интересных и веселых проектах. Потом у него отобрали помещение, но оставили жить, вернее, допивать свое.
Во время последней нашей встречи Бегемот рассказал мне про кошмар, который мучает его по ночам.
Заброшенный холодный гараж, под ногами хлюпает грязь, он заперт в этом гараже кем-то, кто смотрит на него снаружи в дверную щель. Спрятаться от этого взгляда нельзя, спросить, чего от него ждут, страшно. Только ясное понимание - это конец, спасения нет.
Потом Бегемот пропал, сгинул куда-то. Но через несколько лет раздался звонок, и я снова услышал:
– Ку-ку, Валентин, это Бегемот. Да ты не бойся, я не с того света, живой еще! Причем трезвый, как последний пидорас.
Смешно, но он опять предложил мне работу. А еще смешнее, что я его предложение принял, потому что особого выбора у меня тогда не было. Но прежде я навел справки и узнал, что Бегемот лечился и теперь стал совершенным трезвенником. А что касается его нынешнего предприятия, то это было обычное пиар-агентство с обширным и туманным кругом задач и услуг. Его особенностью было то, что оно обслуживало интересы «одного человека». Собственно, ради этого «один человек» его и учредил, ради этого и содержал.
Человек был хоть куда, на любой вкус. В прошлом крупный комсомольский чин, потом предприниматель, сотрудник администрации президента, заместитель министра, а ныне сенатор от какого-то северного региона, занимающийся международными проблемами. Потому как серьезных преступлений за ним не числилось, во всяком случае, официально, он считался человеком приличным, с которым можно иметь дело.
Как уж там Бегемот вышел на господина сенатора, мне не сказали. Может, родственные связи сработали. Но какое-то время назад Бегемот возник рядом с сенатором в роли мальчика на побегушках. Стал нужным человеком, убедил в своей преданности и в какой-то момент доказал, что господину сенатору было бы удобно и выгодно иметь при себе контору, которая могла бы выполнять бесконечные деликатные поручения как самого господина сенатора, так и его друзей и партнеров.
В этой-то конторе Бегемот и предложил мне получать жалованье, когда я ушел из «Эха». Взамен на выполнение кое-каких поручений. Когда я при первом же разговоре предупредил его, что криминал исключается, Бегемот скорчил такую рожу, будто я говорил о скотоложестве.
«Валечка,
Сразу же вспомнилось, что ему регулярно снится промерзший, запертый гараж, из которого уже нет выхода.
В тех досье, которые я составлял на различные фирмы и компании, действительно не было ничего криминального, да и заниматься противоправными действиями ради этого не было никакой нужды. Как известно, даже разведки развитых государств большую часть нужной информации получают из открытых источников, потому что знают, где искать, и не ленятся это делать. А уж как пускали в ход составленные мной досье Бегемот и его босс, я, как всякий истинный интеллигент и чистоплюй, не интересовался. Или делал вид, что не интересуюсь.
Но сегодняшний нежданный вызов мне почему-то не понравился. Что-то меня в нем настораживало.
Допив капучино, я постучал костяшками пальцев по столу. Этот мудозвон мне надоел.
Бегемот, наконец, соизволил обратить свой сумрачный лик в мою сторону.
– Ну? Белый господин соизволит что-либо сказать?
Но Бегемота теперь не так-то легко было смутить, он натаскался там, среди своей элиты, обтесался, заматерел и сам научился кидать понты.
– Извини, - с легкой, но уловимой насмешкой сказал он.
Видимо, его даже слегка позабавило мое раздражение, но он не собирался придавать ему никакого значения. Вот такой он теперь стал, этот мудила. Простите великодушно, бывший мудила.
– Ты свою бывшую газетку за прошлый месяц читал?
Наконец он перешел к делу. Но при чем тут «Эхо»? Газету я по старой памяти просматривал, но и только.
– Смотря что…
Бегемот вытащил из ящика стола номер «Эха» и протянул мне. Подвал с материалом, который назывался «Бучманский гамбит», был отмечен маркером. Фамилия автора Степаниди ничего мне не говорила - скорее всего, псевдоним. Причем откровенный такой, демонстративный.
– Не читал, - сказал я.
– Прочитай, - фыркнул Бегемот.
– Мне нужно знать, откуда тут ноги растут. Кто давал информацию? Кто предоставил документы? Они для внутреннего пользования, принимались на закрытом заседании дирекции, не подлежали размножению и разглашению, а тут - полный текст. В общем, мне нужно знать все.
– Тебе или…
– Без разницы, - сухо отрезал Бегемот.
– А что, тебе этого мало?
Его тон мне не понравился. Впрочем, плевать на его тон, мне все тут не нравилось почему-то. Если бы еще знать - почему именно?
– Слушай, Бегемот, ты или давай колись до самой задницы, или не морочь мне голову. Что ты из себя дона Корлеоне корчишь? Что тут узнавать? Тоже мне - бином Ньютона! Пусть твои шестерки прокатятся до редакции, и за пятьсот рублей им там все расскажут. Как на духу. Или, как в подвалах Лубянки.
– Катались, - хладнокровно сообщил он.
– Ничего не узнали. Ты думаешь, я сразу тебе звонить стал? Сам думал, что все просто. Но ничего пока не узнали. Концы спрятаны.
– Пусть просмотрят другие газетки. Если это организованный слив, одного «Эха» им мало, они разослали материал повсюду…