Принуждение к любви
Шрифт:
– А при том, что в Киеве я пытался раздобыть у него кое-какие сведения, связанные с публикацией серьезного компромата. Всего-навсего. А после этого все и случилось. Извини, но любой начинающий следователь свяжет эти два сюжета воедино. А Сережа Прядко не начинающий. Если его ткнут носом и скажут «Пошел!», он пройдет весь путь до конца. Поэтому я должен знать, куда оказался втянут волею пославшего меня в Киев Бегемота. А может, и не только его волею?
Разумовская слушала меня, уставившись в чашку, напряженно и не перебивая.
– Во-вторых, я не лезу туда, меня туда просто пихают. Я только и слышу со всех сторон - ты же занимаешься этим, ты же там раскручиваешь!..
Тут я сделал паузу, рассчитывая, что она посмотрит на меня. Но она по-прежнему сидела, уставившись в чашку.
– У меня странное чувство, что ты каким-то образом ко всему этому причастна. И меня бесит, что ты высокомерно молчишь и помыкаешь мною, как ребенком. Туда не лезь, там горячо! Туда не суйся, там холодно! Я уже вырос из этого возраста. Я могу сам решить - нужно мне куда-то лезть или не нужно. А если ты оказалась в чем-то замешана, я должен знать, в чем именно…
– А зачем, мальчуган?
– вдруг весело спросила она, оторвавшись от изучения содержимого своей чашки.
– Затем, чтобы спасти тебя, - серьезно сказал я.
– Прийти на помощь.
Она посмотрела на меня и улыбнулась.
– Спасибо, мальчуган!
– Что ты смеешься?
– взвился я.
– Ты уже не веришь, что можно переживать за человека просто потому, что он тебе дорог!
– Да нет, я тебе искренне благодарна, - чуть ли не застенчиво ответила Разумовская.
– Но… Полагаю, ты не думаешь, что я как-то причастна к смерти твоего друга.
– Я очень надеюсь.
– Мальчуган, я просто кое-что знаю об этой истории.
– Прямо как в кино - знаю, но не могу тебе рассказать. Для твоей же безопасности, - пробурчал я.
– Да нет, - засмеялась она.
– Все не так трагично. Я не хотела тебе говорить какие-то вещи, потому что… Ты бы опять расстроился.
– Опять?
– Ну, ты же всегда расстраиваешься, когда выясняется, что наше дорогое отечество опять… - Она на секунду задумалась, подбирая нужное слово, и весело закончила: - В дерьме… Ты же очень переживаешь.
Переход от любви к проблемам отечества у нее получился довольно резкий. Но только переход, а не суть. Я от Разумовской про это самое отечество чего только не слышал. Поэтому я знал, что ей в таких случаях отвечать.
– Я просто в таких случаях не пляшу от радости. В отличие от некоторых. Итак, я слушаю.
Разумовская чуть помедлила, устроилась поудобнее. И приступила к занятиям.
– Ты знаешь, чем мы занимались в последнее время…
– Но ты же сама сказала мне в Киеве, что все уже сделано и теперь тебя не волнует, что будет на Украине дальше! Выходит, ты и в Москве работаешь по этим делам?
– Мальчуган, разве я похожа на русского мужика, который запивает на радостях, получив первый аванс? Мы всегда доводим дело до конца. Это наш принцип.
– Чего ж вам теперь еще не хватает?
– Помнишь, я тебе говорила, что в Киеве будет создан новый центр силы в противовес Москве? Но ничего же не складывается само собой. Это только у нас в сказках Емеля сидит на печи и раздает указания, а какая-то щука с золотой рыбкой, высунув языки, их выполняют. Новый центр - идея, которую нужно наполнить реальным, материальным содержанием. Там будут открыты филиалы нескольких центров и фондов, занимающихся продвижением демократических идей. Там будут постоянно действовать представители оппозиции из стран с тоталитарными режимами. Туда переедут известные российские журналисты, которым не дают работать здесь. Там откроются новые газеты,
– Но при чем тут «Крокет», о котором написал Веригин?
– Новую Украину надо подкрепить еще и экономически. Поэтому уже проведена определенная работа с российскими предпринимателями, в ходе которой им разъяснили, что вложения в украинскую экономику - вещь чрезвычайно выгодная и в глазах цивилизованного мира прогрессивная. Что такие вложения создают определенную репутацию, которая им позволит подправить свой имидж на Западе, в чем они очень сильно заинтересованы… «Крокет» и Бучма попали в зону наших интересов давно. И та сделка с сирийцами, вокруг которой возник шум полгода назад, лишь один из шагов к переносу производства, которым так гордится «Крокет», на Украину…
– Погоди, то есть вы уже полгода назад занимались этим делом?
– Полгода!
– фыркнула Анетта.
– Обижаешь, начальник!
– А если бы с «помаранчевой» революцией ничего не вышло?
– Никаких «если», мальчуган. Как говорили большевики, мы не ждем милостей от природы, взять их - наша задача. Неудача исключалась, неужели ты этого не понимаешь?
Не могу сказать, что все это было для меня таким уж открытием. Что-то я, разумеется, видел и подозревал. Просто не мог представить себе, что занимаются этим не какие-то там центры и резиденты, а моя милая Анетта…
Разумовская встала, подошла ко мне, встала за спиной, положила руки на плечи и стала ласково, но сильно массировать плечи и шею. Насмотрелась, что ли, голливудских фильмов, где они ублажают друг друга таким манером?
Я поднял голову и потерся затылком о ее грудь. Она поцеловала меня в нос.
– Значит, цель операции - перенести производство на Украину?
– Операции!
– возликовала Анетта.
– Ты уж говори прямо - диверсии! Так вот цель операции, если хочешь знать, гораздо благороднее. Речь идет о спасении уникальных технологий, которым в России осталось существовать всего ничего. Ведь твой доблестный друг не написал в своем материале главного, что технологии эти погибнут, потому что прежнее правительство не выделяло никаких средств на их поддержку и развитие, а настоящее только входит в тему. Что все в «Крокете» рушится. Потому что молодые сотрудники разбегаются, а старые кадры советских интеллигентов доживают последние денечки. Вот почему господин Бучма для того, чтобы жить, давно уже занимается лишь сдачей помещений в аренду. Так что еще немного, и эти технологии, нужные всему миру, просто погибнут… А мы их - спасем.
Она ходила за моей спиной, а я смотрел в окно, в котором она отражалась. Спорить с ней я не стал. О чем тут спорить? Многое из того, о чем говорила Анетта, я и сам давно знал, разве что сейчас прояснилась вся картина в целом.
– А что же вдруг случилось?
– спросил я.
– Если все так благородно и договорено, чего они вдруг так переполошились после статьи Веригина? Чего заскакали, как черти?
– Ты знаешь, для меня самой это загадка, - честно сказала Анетта.
– Я пыталась успокаивать Бучму, но он дергался, как наскипидаренный. Случилось что-то, из-за чего он просто впал в беспамятство. Единственное, что мне пришло в голову, - на самом верху дергаются после поражения на Украине и ищут теперь виноватых… Вечная российская забава - снявши голову по собственной дурости, выяснять, кто виноват и что делать.