Принуждение к войне. Победа будет за нами!
Шрифт:
– Погодьте, – прервал я его. – Чего это нацисты потеряли в португальских владениях? Португальцы же вроде бы все-таки легли под англичан? Или нет?
– Ну, это вопрос спорный. Не забывай, что у них там тогда правил товарищ Салазар. По сути своей фашист, большой друг Гитлера, Франко и Муссолини. А он, несмотря на все договоры с теми же англичанами, мог помогать немцам или просто из чувства искренней симпатии, или за деньги. А деньги, как известно, не пахнут. Кстати, место было выбрано очень удобное – кругом джунгли и болота, до ближайшего города, где есть какая-то португальская колониальная власть, километров триста. Делай что хочешь, тем более что союзники побережье Африки в этом месте почти не контролировали – слишком далеко от обычных конвойных трасс. Тогда же вокруг Африки мало плавали, неизменно предпочитая Суэцкий канал. Даже в самые лихие моменты войны на море. В общем, с момента обнаружения этого сейфа выходило, что дорога нашей экспедиции
– Вот это действительно анекдот. Полярная экспедиция с соответствующим оснащением отправляется в тропики! Как писал в невозвратные советские времена журнал «Крокодил»: «Нарочно не придумаешь»…
– И не говори. Для тропиков мы действительно были оснащены по минимуму, исходя из того, что после выполнения основной задачи экспедиции мы пойдем Тихим океаном до Владивостока. Но деваться было некуда. Первыми к берегам Мозамбика отправились подводники. Одна из подлодок ушла туда почти сразу же после определения местонахождения немецкой «африканской гавани». Ну, а в конце мая засобирались и мы. Взяли на покинутой базе все, что представляло интерес, заминировали ее и двинулись к берегам Африки.
– Людские потери у вашей экспедиции в Антарктиде были?
– Почти не было. Насколько я помню, погиб только один человек – старший сержант-сапер по фамилии Лупонев. Он подорвался на какой-то особо хитрой мине-ловушке при разминировании базы. Плюс было еще несколько легкораненых при аналогичных обстоятельствах. А из материальных потерь – разбили о торосы одни аэросани. С них демонтировали двигатель, а остальное взорвали. Вообще оказалось, что аэросани для Антарктиды – далеко не самый оптимальный транспорт.
– А что-нибудь еще интересное на той базе нашли?
– В каком смысле?
– Ну, например, в смысле обнаружения следов деятельности той же «Аненербе»?
– А, понимаю. Это сейчас модная тема. По-моему, нет. Хотя наши саперы говорили, что на нижних ярусах базы они видели какие-то, на вид очень старые бетонные или похожие на бетонные сооружения. Они еще удивлялись, мол, исходя из возраста этих построек, получается, что немцы там что-то строили аж в XIX веке. Но там были абсолютно голые стены без каких-либо материальных свидетельств. То ли там и не было ничего, то ли прежние германские хозяева все подчистили. Ну а документов никаких по линии «Аненербе», насколько я помню, тоже не нашли. То есть в общем-то и в этом вопросе вышел минус.
– То есть получается, что Берду после вас достались фактически «рожки да ножки»?
– Видимо, да. Только ты не забывай, что Берд в 1947-м был не только у Земли Королевы Мод, но и с другой стороны «шестого континента» – в море Росса. Чего уж он в тех местах мог найти – не знаю. У нас были четкие разведданные о том, что до последнего времени у немцев там функционировала только одна «точка» – та, на которой мы побывали. А все остальные базы и метеостанции нацисты свернули много раньше – еще в начале войны. Кстати, потом ходила история о том, что Берд со своими орлами на «нашу» базу проникнуть так и не смог. Якобы ихние саперы начали разминировать один из входов, и все тут же взлетело на воздух, так что и следов не осталось. Вот в это я как раз охотно верю. Наши саперные ребята были людьми, собаку съевшими на минах-ловушках. Они там понаставили кучу хитрых и абсолютно неизвлекаемых «сюрпризов» да плюс к этому связали всю систему минирования в единую цепь. Одна ошибка – и взрывается все разом. Видимо, так и получилось. Я, кстати, уже потом, в 1960-х, бывал в тех местах, и абсолютно никаких следов немецкой базы там не просматривалось. Это вообще был район сплошных разломов во льду. Видимо, от сильного взрыва ледник действительно дал трещину. Но точно я в этом не уверен, поскольку не специалист.
– Ладно. А что было дальше?
– Дальше? 29 мая наша экспедиция двинулась в сторону Африки. На месте были где-то 15 июня. Характерно, что перед выходом командование долго переговаривалось шифром по радио с Москвой, явно что-то такое решая. А потом на всех наших кораблях были подняты финские флаги. А вместо прежних названий были повешены таблички с фальшивыми, опять-таки финскими.
– А почему финскими?
– Видимо, это был один из «запасных вариантов». Финнами в тот момент было удобно прикрываться. С одной стороны, вроде и нейтральная страна, а с другой – их в 1944-м, в виде компенсации за участие в войне с СССР, считай, советизировали. По крайней мере частично. Соответственно, их флагом наши тогда могли прикрывать любую гадость – финны бы и вякнуть ничего не посмели в свое оправдание. Ну, а для ненужных свидетелей была сочинена легенда. Привлекли, дескать, финские суда для доставки грузов на Дальний Восток. Из-за огромных потерь в собственном плавсоставе, что, кстати, было чистой правдой. Правда, шита эта легенда была явно белыми нитками. Ведь никто же не подумал – а откуда у финнов, к примеру, транспорты типа «Либерти»? Но, похоже, это мало кого интересовало. В общем, к 15 июня мы были в Мозамбикском проливе.
И Кинёв перевернул страницу альбома. Действительно, там обнаружилась пара снимков. На одном мой собеседник в тельняшке стоял у борта корабля и смотрел на недалекий берег, закрывавший весь горизонт. На втором Веник, в одних только совдеповских черных футбольных труселях почти до колен, довольно улыбался в камеру на фоне темного пальмового леса. Справа от него стоял какой-то явно отечественный курносый красавец в таких же стандартных труселях. Только у этого на шее висел ППШ с рожковым магазином, а поверх трусов был изящно пристроен ремень с подсумками. А вот слева стоял и тоже улыбался колоритнейший африканский негр, одетый только в набедренную повязку из пальмовых листьев, но с маузеровской винтовкой за плечом.
– Это местный охотник, – пояснил Веник и продолжил: – Вожди свою часть договора выполняли аккуратно. При этом за все время существования этой тайной гавани ею ни разу не заинтересовались. Ни союзники, ни португальские власти, что интересно. В целом там были построены причалы, позволявшие принимать за раз до четырех подлодок или транспортных судов, были оборудованы разгрузочная площадка и склады. Все, естественно, было очень хорошо замаскировано. До примерно 1942 года немцы пользовались этой гаванью изредка. А вот в начале 1942-го началось. Местные рассказывали, что на место прибыл постоянный немецкий персонал. После этого немцы стали завозить сюда стройматериалы, какую-то технику и оборудование. Причем привозили все это не только подводные лодки, но и надводные корабли. Интересно, что, судя по описаниям местных, команды этих кораблей говорили на незнакомом аборигенам языке и выглядели несколько экзотически. Наши особисты, порасспросив туземцев, пришли к выводу, что корабли эти были в основном из Южной Америки…
– Это в каком смысле «порасспросив туземцев»? Они им что, «пятый угол» устроили прямо в соломенной хижине?
– Да нет, а зачем? Многие в тамошней деревне за годы общения с немцами научились сносно балакать на тевтонском наречии. А мы изображали из себя друзей их прежних «соседей», так что общались и расстались мы с туземцами вполне мирно. А в остальном там все шло по нарастающей. Немцы тогда смонтировали на месте несколько быстроходных десантных барж, паромов и лихтеров. После этого они начали перебрасывать технику, материалы и людей вверх по реке Лугрио, до озера Лукуба. Кстати, когда мы прибыли, в устье этой самой реки Лугрио, возле гавани, еще торчали две полузатопленные БДБ, с которых прежние хозяева сняли все мало-мальски ценное. Строительство шло 1942 и 1943 годы. Затем стройматериалы завозить перестали, но подлодки и корабли продолжали прибывать достаточно интенсивно. Движение по реке тоже продолжалось.
А с начала 1944 года местные стали видеть в небе над озером Лукуба яркие вспышки, летающие огни, взрывы и еще много интересного. Понятно, что все это они приписывали богам и прочим духам. Так продолжалось почти весь 1944 год. С осени 1944-го надводные корабли перестали приходить в гавань, подводные лодки тоже появлялись лишь изредка. Постоянный немецкий персонал значительно сократился. Движение по реке стало заметно меньше. Немцы разобрали или подорвали часть построек и погрузочно-разгрузочное оборудование. При этом паромы, БДБ и лихтеры они потихоньку топили в море, у побережья. Наши водолазы проверили и насчитали на дне штук двадцать мелких судов класса БДБ или паромов типа «Зибель». В последний раз «яркий огонь, летящий вверх по небу», туземцы наблюдали над озером Лукуба в апреле 1945 года. После этого немцы окончательно свернули деятельность, убрав оттуда свой персонал. Правда, подлодки туда еще некоторое время заходили. Последняя появилась в конце ноября 1945-го. Ее командир, уходя, попрощался, сказав, что они обязательно вернутся. Правда, оговорился, что будет это не скоро. Видимо, поэтому, когда явились мы, нас встретили весьма благожелательно.