Приоритетное направление
Шрифт:
– Слушай, а как так получилось, что до Войны и оружие, и связь, и все прочее было хуже? Ведь над этим работали целые институты, заводы, НИИ всякие. А сейчас несколько десятков убежищ… Как так?
– А тут как раз все просто. Оружие хуже не было. Другое оно было, масштабы другие, что ли. У нас сейчас нет стратегической авиации, межконтинентальных ракет, авианосцев, даже танков и то нет, так – остатки от старой армии. Потому что нет и долго не будет таких боев, где бы это богатство потребовалось. Соответственно, и нет необходимости это все разрабатывать и производить. А представь, сколько народа нужно, чтобы разработать танк. А потом его произвести, да не один, а сотни или тысячи. А тот же пулемёт? Вот то-то. Да и не нужны нам теперь миллионы дешёвых пулемётов. Вот и делают подземники оружие чуть ли не штучно, не особо
– Подожди, Иван. Я тут тебя перебил со своими пулемётами, а ты так и не объяснил толком. Ну, в смысле про ментов…
– А про ментов такое дело, как я это понимаю: пока были постоянные бои, пока приходилось выживать, всем было не до всяких дурацких мыслей. А сейчас стало поспокойнее, время свободное появилось, скоро даже в Армии появятся люди, которые оружие только на КМБ в руках держали. Вот и начинается разброд. Ещё лет пять назад таких персонажей, как дезертир или зека, можно было только в прицеле увидеть, а сегодня нам их целую пачку всучили. В довесок, ага. И помяни моё слово, ещё лет пять-семь, и начнутся разговоры про «права человека», «верховенство закона» и прочую лабуду. Вот и менты расслабились, решили, что война закончилась и скоро все будет по-прежнему. Как-то так, я думаю. А ещё вспомнилась мне фраза из какого-то фильма: «Я вообще-то не против закона, но почему-то вместе с ним приходят подоходный налог и штрафы за неправильную парковку».
– А может, и правда война заканчивается?
– Нет, лейтенант, мы с тобой солдаты, и для нас война заканчивается, только когда гроб в могилу и салют почётного караула. И никак иначе, запомни! – сержант как-то зло махнул рукой и, больше ничего не говоря, ушёл проверять караулы.
В эту ночь мы решили поделить дежурство на четверых: меня, Якута, сержанта Енота – командира егерей и старшего сержанта Карабаса из штрафников. Мне выпала последняя смена, так что я без колебаний завалился спать. Жалко, конечно, что разговор прервался на самом интересном месте, но выспаться тоже нужно. Возможно, это последняя спокойная ночь в нашем походе, завтра мы выходим из зоны ответственности Коалиции.
Странно, но про руку я вспомнил только перед сном. Похоже, сыворотка действует, покраснение пропало, и никаких неприятных ощущений.
Проект «Торхаммер»
Наблюдатель «Зелёный»: Без изменений.
Наблюдатель «Чёрный»: Без изменений.
Наблюдатель «Ближний»: Продолжаю работу по плану. Объект проявляет высокий потенциал, но более точную оценку можно ожидать после серьёзного боя. Дополнительно рекомендую обратить внимание на негативные тенденции, выявленные в результате сегодняшнего инцидента.
Координатор: Всем продолжать работы по плану.
День третий
Утро третьего дня «порадовало» нас противным моросящим дождём, так что мы быстренько перекусили остатками вчерашнего шулюма, свернули лагерь и тронулись в путь. Местность была абсолютно незнакомая, досюда не доходили патрули ментов, здесь почти не появлялась наша разведка, даже сталкеры сюда не забредали ввиду полного отсутствия каких-либо довоенных объектов. Единственными людьми, кто ходил в эту сторону, были охотники. Чем дальше на восток, тем больше вероятность встретить какую-нибудь диковинную зверушку. А надо сказать, всякое мутировавшее зверьё было очень ценным материалом для изготовления всевозможных лекарств, эликсиров и прочей биохимии. Поэтому и армейские медики, и тем более лекари лесного народа охотно покупали у охотников разные железы, вытяжки и не знаю ещё чего. Но наш Михалыч хоть и ходил несколько раз в эту сторону, однако охотился намного севернее и сегодня ничем помочь не мог. Неизвестная местность не была проблемой, всё-таки экспедиция отправлялась в края, где никто из наших ещё не бывал, и мы были к этому готовы. Тем более и егеря, и сталкеры были просто идеальным головным дозором, а штрафники прекрасно справлялись во фланговом охранении. Правда, сегодня мы слегка изменили порядок движения: в головном дозоре шли двое егерей и один из сталкеров. Всё-таки егеря больше заточены на обнаружение военной угрозы, а сталкеры намного лучше знакомы со всяческими аномалиями, очагами заражения и прочей гадостью, оставшейся от Войны. Тыловой дозор тоже усилили Малым и дезертиром посменно. Единственными участниками экспедиции, не занятыми в патрулировании, оказались сапёр и каторжник, которых определили в носильщики и навьючили по максимуму.
Первые часа два я волновался за головной дозор, как-никак сборная солянка получилась, непонятно, смогут ли сработаться сталкеры и егеря, уж больно они разные. И по подготовке, и по опыту, и по отношению к службе. По всем пунктам, короче. Однако, когда вернулась первая смена, Гудвин мне просто успокаивающе кивнул, а один из сталкеров (позывные у них «Краш» и «Эдди», только я ещё не запомнил, кто из них кто) показал большой палец – «Все нормально, командир. Классные парни».
А через три часа после выхода случилось первое происшествие. Причём случилось не у головного дозора, который обычно первым натыкается на неприятности, и не у флангов, а в тылу группы. Сперва два раза грохнул дробовик Михалыча, а через долю секунды заполошно застучал автомат дезертира, шедшего в паре с охотником. Мы только успели отпрыгнуть в стороны и приготовиться к отражению атаки, когда снова выстрелил дробовик и все стихло.
– Командир, Хвосту! – раздался в наушниках спокойный голос Михалыча.
– Здесь командир.
– Отбой тревоги. Посмотрите, какого красавца мы завалили.
– Принял, выдвигаюсь.
Пришлось делать незапланированный привал, что, по-моему, вызвало огромную радость у наших «верблюдов» Шила и Бабаха. Упарились бойцы, вот что значит пренебрегать физической подготовкой. Ладно, пусть отдыхают, а мы с Якутом отправились к Михалычу. Метров через сто нашим глазам предстала следующая картина: привалившись к дереву, сидит бледный как смерть солдатик и трясущимися руками пытается заменить магазин в автомате, а рядом сияющий как медный самовар охотник горделиво попирает ногой, по-другому не сказать, гору какого-то грязно-бурого меха. Причём гора размером с хорошую лошадь.
– Вот, командир, зацени, какой красавец! Крался за нами, сукин сын, а тут кусты погуще, вот он, видимо, и решился напасть. Но меня-то на такой мякине не проведёшь! Успел выдать ему картечи в пузо и пулю в голову. А тут и солдатик подключился, дал время перезарядиться, ага. Правда, трясёт его что-то, в смысле солдатика-то, и штаны надо бы ему проверить, а то демаскирует нас запахом, ага. – Видно было, что Михалыч тоже ещё не отошёл от боя, вот и трещит без умолку.
– Молодцы! Михалыч, а кто это вообще? Мутант какой-нибудь?
– Да что ты, командир! Медведь это обычный, самый что ни на есть Михайло Потапыч, почти что тёзка, блин-банан. Просто вымахал изрядно, ага. Товарищ лейтенант, дай мне полчасика, разделаем трофей. И свежатинка будет на ужин, и сало надо бы взять, медвежье сало-то при плохих ранах и прочих напастях первейшее лекарство. Шкуру брать не будем, ага, нам до ближайшего камина как до Пекина раком, да побита она слегка.
– Ладно, Михалыч, занимайся. Полчаса тебе на все, через тридцать минут выдвигаемся, – надо было как-то прервать словесный понос, на который пробило нашего бравого охотника. Да и полчаса никакой погоды не делают, а что нам может понадобиться в пути, никто не знает.
Ладно, пока охотники разбираются с нашей добычей, у меня есть время поговорить с дезертиром. Похоже, этот парень оказался не таким гнилым, как его дружки. Хоть и испугался до усрачки, но не убежал, стрелял и дал возможность Михалычу завалить зверюгу. Надо с ним пообщаться, как сказано в Уставе, «…командир должен непрерывно повышать боевые, психологические и специальные навыки и качества личного состава». Вот и пойду повышать, блин.
– Здорово, боец!
– Здравия желаю, товарищ лейтенант! – Ладно, хоть какие-то основы в этих остолопов сумели вложить. Дезерт не только ответил по уставу, но даже попытался принять стойку смирно.