Природа личной реальности. Часть 2
Шрифт:
(21:50.) Психологически их может освободить только сильный взрыв. Они чувствуют себя настолько бессильными, что это усиливает их проблемы — поэтому они пытаются освободить себя, демонстрируя огромную силу через насилие. Некоторые такие люди, например, образцовые сыновья, которые редко возражали родителям, неожиданно отправились на войну и получили свободу выражать подобные чувства в бою. Я имею в виду особенно две последних войны (война в Корее 1950–1953 годы и война во Вьетнаме, 1964–1973 годы), а не Вторую мировую.
В этих войнах можно было выплеснуть агрессию, не нарушая
По возвращении домой кодекс поведения менялся обратно на более подходящий к гражданской жизни. И люди снова замыкались в себе, насколько это возможно. Многие казались супертрадиционными. Им было внезапно отказано в «роскоши» выражать эмоции, пусть даже в преувеличенной форме, и по контрасту возрастало ощущение беспомощности.
(Пауза в 21:59.) Минутку... Нет, это не глава про войну. Однако я хочу сказать еще несколько вещей. Именно ощущение бессилия заставляет нации начинать войны. Это мало связано с «реальной» ситуацией в мире или с силой, которую приписывают им другие. Дело в общем ощущении бессилия — иногда даже вопреки мировому господству.
В каком-то смысле мне жаль, что здесь не место для обсуждения Второй мировой войны (1939–1945 годы), потому что она тоже была результатом ощущения беспомощности, которое затем превратилось в масштабное кровопролитие. Тем же курсом идут отдельные личности, как в упомянутом нами примере.
Минутку... Я хочу, не вдаваясь в детали, сказать, что после Второй мировой войны Соединенные Штаты предпринимали серьезные усилия на национальном уровне, чтобы по возвращении домой направить энергию призывников в другие сферы. Многие, кто уходил на войну с ощущением бессилия, после ее окончания получили преимущество — стимулы, образование, льготы, которых у них не было раньше. Им дали средства силы — в их собственных глазах. Их принимали дома как героев, и хотя многие еще и лишились иллюзий, в целом в структуре страны ветеранов приветствовали.
(Пауза в 22:11.) Я сейчас говорю о войне в целом, потому что, конечно, были и исключения. Но все же большинство участников чему-то научились на собственном опыте. Они обратились против идеи насилия. Каждый по-своему признавал личную психологическую двусмысленность своего поведения в бою.
Политики говорили, что это последняя война. Ирония в том, что большинство людей в форме поверило им (и я, Роберт Баттс, был одним из них). Ложь не стала истиной, но подошла к этому близко. Несмотря на все свои недостатки, бывшие военные сумели вырастить детей, которые не хотели добровольно идти воевать, которые оспаривали необходимость войны.
Странно, но это только усложнило жизнь тем, кто все же пошел на следующие две войны, менее продолжительные, потому что ни одну страна не поддерживала. Ощущение бессилия сражающегося человека проявлялось так же, как и раньше, в этот раз в более локальной кровавой резне. Сам кодекс стал более расплывчатым. Высвобождение не воспринималось как раньше, даже внутри войск. Относительно последней войны (во Вьетнаме) страна была настолько же против, насколько и за. Ощущение бессилия у мужчин после ее окончания только усилилось. Это — причина вспышек насилия у возвращающихся солдат*.
* Если следовать Сету, то именно бессилие будет объяснять необычайно высокий уровень насилия — в том числе со смертельным исходом — среди американских солдат, которые были военнопленными. Правительственное исследование среди тех, кто побывал в плену на Дальнем Востоке во время Второй мировой войны и войны с Кореей, например, показывают, что причиной сорока процентов всех смертей, произошедших в этой группе между 1945 и 1954 годами, были убийства, самоубийства или несчастные случаи.
Что касается войны во Вьетнаме, в январе 1973 года, после прекращения военных действий, Северный Вьетнам отпустил более пятисот пленных американских солдат. Сейчас власти боятся, что многие из этих людей начнут думать, что их страдания были напрасны, потому что эта война в стране непопулярна. К июлю среди них были самоубийства. После освобождения из тюрьмы многие испытывали хотя бы временный стресс.
Так вот, ненависть, предоставленная сама себе, не превращается в насилие. Ненависть дает ощущение силы и способствует общению и действию. Говоря вашими словами, это накопление естественного гнева. Скажем, у животных она приводит к встрече лицом к лицу или к боевым стойкам, когда язык тела каждого животного, движения и ритуал помогут донести опасные чувства. Одно из животных отступит. Может прозвучать и рычание или рев.
(22:25.) То есть будет эффективно, но символически показана сила. Подобные стычки у животных происходят нечасто, потому что им пришлось бы игнорировать или обходить предварительные проявления гнева или начала конфликта. Они предназначены для того, чтобы продемонстрировать свое положение и сделать насилие ненужным.
Еще одно отступление. Требование Христа подставить другую щеку (например, Матф. 5:39) — это психологически остроумный метод избавиться от насилия, а не принять его. Символически это приравнивается к жесту «подставить противнику живот» у зверей (Сет-Джейн похлопал по своему животу). Эта фраза была сказана символически. На определенных уровнях это был жест поражения, который давал победу и выживание. Не предполагался раболепный жест мученика, который говорит: «Ударь меня снова!» Это просто биологически верное высказывание, фраза на языке тела. Минутку... (Негромко.) Это тонкое напоминание нападающему о «старых» коммуникативных позах разумных животных.
Так вот, любовь — тоже сильный стимулятор действий и использования динамики энергии.
Можете сделать перерыв.
(22:35. Транс Джейн был глубоким. Вечер выдался влажный. Сейчас Джейн сказала, что, говоря о Второй мировой войне, она хорошо чувствовала второй канал от Сета.
Он касался сугубо Второй мировой, о чем с удивлением сообщила мне Джейн. Там была удивительно полная информация об истоках войны и индивидуальных, расовых и реинкарнационных аспектах, которые переживали представители разных народов, независимо от того, участвовали ли они в войне. Еще там была даже информация о последствиях усиленного использования технологии мировым сообществом после войны. «И все это шло оттуда», — Джейн показала вниз и налево. Она минут десять описывала категории информации и несколько раз повторила, что хотела бы, чтобы у нас была такая запись. Но, хотя эта информация была доступна, мы не хотели откладывать книгу, чтобы заниматься ею.