Природа. Дети
Шрифт:
Повесть многопланна. Один из ее лейтмотивов — утверждение самобытности ребячьих индивидуальностей и показ вреда их нивелировки воспитателями, вреда косности педагогического мышления.
Характеры и детей и взрослых отчетливо проявляются в драматических ситуациях. Но повесть не перенасыщена конфликтами. Индивидуальность героев обозначается в повседневности — в работе, играх, разговорах, небольших приключениях или происшествиях. Повседневность — воздух повествования Дубова, атмосфера его, в которой то проясняется небо, то собираются тучи. В повседневности определяются позиции, которые займут герои в грозовые дни, эти позиции подготовлены изображением их поведения в тихую погоду.
Переполох, вызванный взрывом Витькиной ракеты, обернулся для Лешки новой несправедливостью. Витю обругали мать и домработница, а Лешу турнули — пусть идет туда, откуда пришел. Им нет дела, откуда он пришел и есть ли ему куда идти. И они ведь не знают, что Лешка спас жизнь Вити. Впрочем, кажется, и Витя уже почти позабыл об этом, может быть, и Леша не вспоминает. Но читатели помнят, они остро ощущают горечь Лешкиного вывода: «Рассчитывать теперь на заступничество Витькиного отца не приходилось».
Дорогу к детдому Лешка забыл. Снова он одиноко бродит по улицам. А Людмила Сергеевна, только к вечеру обнаружив, что Лешка удрал, волнуется, корит себя. Недаром ведь она опасалась директорства в детдоме — «они же на мне верхом ездить будут!» Ее кандидатуру предложил Витин отец, секретарь горкома, и сказал, что характера у нее хватит,— в этом он был уверен после школьной истории с Витькой.
Да, мы позже убедимся, что решительности у нее хватает, но проявляется она чаще не в общении с детьми, а в защите их от вредных влияний, от самых разных опасностей, которые несут детским душам ошибки или карьерные соображения воспитателей.
Отношение Людмилы Сергеевны к порученным ей детям ясно обнаруживается в часы ее тревоги за Лешку:
«Ей представилось, как Лешка валяется на заплеванном вокзальном полу среди окурков или как бьют его спекулянты на базаре, где он, вконец оголодавший, и украл-то, быть может, всего-навсего жалкую морковку... А если утонул? Или попал под машину? [...] Ждать и надеяться было бессмысленно, но она все-таки надеялась и ждала. Воображала всякие ужасы, приключившиеся с Горбачевым, и ругательски ругала себя за это. Решала уходить и все-таки не уходила».
К ночи Лешка нашел детдом.
«Сердце Людмилы Сергеевны дрогнуло и заколотилось.
— Иди сюда,— сдерживая себя, позвала она.
Но когда Лешка вошел и бычком посмотрел на нее, ода, измученная усталостью и всеми придуманными несчастьями, не выдержала и расплакалась. Лешка с недоумением смотрел на Людмилу Сергеевну. Директорша должна была ругать его, грозить, наказывать, а эта плакала совсем как мама, когда Лешка убегал надолго, не сказавшись, и потом приходил домой. При этом воспоминании в горле у Лешки появился и застрял твердый комок.
— Ну где... Где ты бродил, мучитель? — спросила Людмила Сергеевна и запрокинула рукой его лицо.— Вон ведь — весь как ледышка...» (стр. 91).
Они вместе поплакали, вместе поели, и оттаял Лешка — о всех своих злоключениях рассказал.
Самое характерное в этом эпизоде — материнское отношение директора детдома к Лешке. И па протяжении повести мы убедимся, что так она относится ко всем порученным ей детям — это стиль ее воспитательной работы, требующий, конечно, большого душевного дара и полной самоотдачи.
В нашей литературе есть превосходные образы воспитателей детей, изломанных ранними невзгодами. Макаренко, такой, каким мы его знаем по «Педагогической поэме», воздействует на порученных ему подростков своей волевой целеустремленностью и блестящими педагогическими находками; Викниксор, герой повести Белых и Пантелеева «Республика Шкид», покорявший сердца пацанов своим человеческим обаянием и гибкостью средств воспитательного воздействия; помним мы и героя педагогической трилогии Ф. Вигдоровой — Карабанова, ученика Макаренко, талантливо развивавшего его методы в тридцатых годах и позже.
Но впечатляющий образ руководительницы детского дома, которая сумела стать матерью сотни детей, создала атмосферу мягкой душевной заботы о каждом и обо всех вместе, нов для нашей литературы. Образ Людмилы Сергеевны — художественное открытие Дубова.
Скитания Лешки позади. Вся вторая часть повести и начало третьей — изображение среды, в которой живет мальчик: детдома и школы. Это не фон повествования — Лешке тут уделено внимания и места не больше, чем его сверстникам. Зарисовываются коллектив и условия формирования подростков в коллективе. Мы знакомимся со множеством новых героев — с детьми и воспитателями, узнаем о небольших событиях школьной и детдомовской жизни, о повседневных радостях и огорчениях. И для этой части характерна отчетливая индивидуализация образов подростков.
Вот Алла, председатель совета пионерского отряда,— красивая, умная, властная девушка. Лешка восхищается Аллой — это его первая отроческая любовь, глубоко затаенная. Алла уже учится в техникуме, Лешку почти не замечает. А Кире, насмешливой, улыбчивой, живой и справедливой девочке, очень нравится Лешка. Но мальчика она раздражает своей готовностью принять участие в любом разговоре, в любом детдомовском событии — словом, раздражает как раз своей живостью.
Дружит Лешка с мальчиками — с вдумчивым, образованным, очень мягким и внимательным товарищем Яшей Брук и совсем непохожим на него Тарасом Горовец. Тарас своей спокойной положительностью, отчетливостью стремлений родствен Тимофею из «Огней на реке». Он «напоминал деловитого, хозяйственного мужичка: двигался неторопливо, говорил спокойно, рассудительно и совершенно был неспособен сидеть сложа руки». Жизнь в детдоме обрела для него содержание и смысл, когда появились огородный участок и разбитая больная кляча, списанная каким-то учреждением. Тарас выхаживал Метеора со страстью и деловитостью. Так и в городе, в детдоме, Тарас сумел найти близкую, привычную ему сельскую работу — в этом выразились определенность и упорство его стремлений.
Дубов любит показывать не только резко различные индивидуальности, он дает и варианты схожих характеров (иногда схожих судеб) людей разного возраста. Вспомните Тимофея и его маленького братишку в «Огнях на реке». В «Сироте» своего рода дублер Тараса во взрослом варианте — Устин Захарович. Недаром он для Тараса непререкаемый авторитет и образец для подражания.
Устин Захарович — человек трудной судьбы. Его сын погиб на войне, сноху с двумя внуками угнали немцы. И жизнь стала ему не мила. Упорно, со страстной тоской пытается он разыскать внуков. Добился, чтобы его отпустили из колхоза в город. Там лейтенант милиции ведет розыски — и не в силах Устин Захарович быть вдали от единственной своей надежды. Он случайно встретил на улице детдомовцев и помог добротно уложить рассыпавшуюся с телеги гору новых кроватей. Дошел с возом до детдома, а там калитка не в порядке. Починил. Молчаливый, угрюмый, он зачастил в детдом и без всякой корысти приводил в порядок все требовавшее починки. Умел он решительно все, что нужно было делать руками. Дети привыкли к Устину Захаровичу и совершенно не боялись его угрюмости. «Он никогда не был ласковым и приветливым, окружающие не получали от пего ясно видимой радости, однако ему самому она все больше была нужна. И он получал ее, скупую, рвущую сердце, слыша звонкие ребячьи голоса, их смех, ссоры и беготню. Им он отдавал единственное, что имел,— свои неутомимые руки» (стр. 109).