Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе
Шрифт:
Потери и приобретения
В основе проработки сепарационной тревоги лежит диалектика нарциссизма и объектных отношений.
Фрейд указывал на это в работе «Подавление, симптомы и тревога» (1926d), в которой впервые были разграничены два фундаментальных уровня тревоги. Речь идет о сепарационной тревоге, которая проявляется на прегенитальных стадиях развития и коррелирует с отношениями между двумя людьми, когда объектом является главным образом мать, и кастрационной тревоге, согласующейся с триангулярными отношениями, характерными для эдипова комплекса. Такое резкое противопоставление представляется чрезмерным упрощением и требует некоторой модификации. Большинство теперешних аналитиков считают, что дуальных отношений как таковых не существует и что третье лицо (отец) присутствует с самого начала, даже если это присутствие ограничено фантазиями матери. В отношении кастрационной тревоги я считаю важным заметить, что
«Признавая все эти корни комплекса, тем не менее, предлагаю ограничить употребление термина “комплекс кастрации” возбуждениями и последствиями, связанными с утратой пениса» (1909b; note added in 1923).
Полагаю, что две контрастирующие сущности нарциссизма и объектных отношений соответствуют двум уровням тревоги – сепарационной и кастрационной, – выделенным Фрейдом. Если считать это альтернативами, тогда одной из целей интерпретации является предоставление анализанду возможности осознания того, к каким неизменным потерям и приобретениям его приводит нарциссическая тенденция и что он теряет и получает при противоположной, то есть объектной, направленности. Признание Эго и объекта является условием проработки ряда нарциссических защит, направленных против двух противоположных целей: в одном случае это «не-восприятие» и отрицание дифференциации (нарциссическая альтернатива), в другом – «не-открытие» объекта (объектная альтернатива).
Защиты, направленные на «не-восприятие» и отрицание дифференциации, усиливают тенденции в отношении смешения Эго и объекта. Нарциссическая альтернатива заключается в привлекательности пребывания в состоянии частичного соединения и слияния с объектом и «конкретного» обладания им, с благими намерениями не потерять его. Конкретное не означает реального: когда Эго еще не достаточно дифференцировано от объекта, а часть Эго нарциссически идентифицируется с ним, когда ранние символы не воспринимаются Эго как символы или заменители, но как сам реальный объект, то все это приводит к формированию «символических равенств» (Segal, 1957). Едва ли существует понятие отсутствия, как и понятие пространства и времени. Это объясняет, почему многие анализанды реагируют на сепарации стремлением к конкретным замещающим отношениям с объектами, в которые они проецируют часть своего Эго или своих внутренних объектов и с которыми идентифицируются. Эти проекции направлены либо на внешние объекты (отыгрывание вовне, агирование), либо на внутренние объекты или части тела, воспринимаемые как объекты (депрессия, ипохондрия или соматизации). Любые различия между Эго и объектом ощущаются в пределах этих трансферентных проекций и интроекций, которые мы относим к производным первичного нарциссизма. Поломка символических связей или утрата слияния, как мы увидим далее, переживаются тогда с тревогой, как полная потеря, так как субъект не может представить никакой другой формы отношений, кроме конкретного обладания объектом. «Все равно я не собираюсь отказаться от чего-то реально существующего ради тени», – сказал мне анализанд, переполненный тревогой, воспринимая, как неизбежное, необходимость позволить объекту уйти.
Другие защиты воздвигаются против открытия объекта. Объектная альтернатива включает отношения субъекта, признающего объект и доверяющего ему. Хотя объект известен, он остается несколько таинственным, поскольку субъект отказывается от конкретного обладания. Более того, субъект уже готов не создавать единения с другим и дифференцироваться от него; он терпимо относится к непостижимому и загадочному характеру объекта, поскольку отношения существуют на символическом психическом уровне, подразумевающем внутреннюю реальность объекта. Когда анализанд отказывается от нарциссических отношений и начинает отдавать предпочтение объектно-ориентированным отношениям, сначала у него возникает ощущение потери в отношениях с конкретным объектом. Анализанду, который, не имея иного опыта, установил с объектом отношения обладания и всемогущего контроля, трудно представить, что он действительно может приобрести нечто ценное в отношениях доверия и непрерывности при символическом присутствии интернализованного объекта (Segal, 1957). В частности, способность общаться с человеком, признаваемым другим, сексуально желать объект, признаваемый гетеросексуальным, или устанавливать эмоционально-любящие отношениях с объектом. Ибо подлинно любить объект возможно только при условии, если субъект отказался от обладания им и готов предоставить ему право на свободу.
Резюмируя, отметим, что объект может быть познан только в той степени, в какой субъект смог дифференцироваться от него, и невозможно действительно сепарироваться от объекта без чрезмерной тревоги, пока субъект не встретится с этим объектом. Этот процесс находится в сердцевине проработки сепарационной тревоги и должен быть проинтерпретирован во всем множестве постоянно меняющихся аспектов.
На пересечении нарциссических и объектных отношений
Как показывает клинический опыт, эти два уровня отношений – объектно-ориентированные и нарциссические – проявляются в двух, соответствующих им, уровнях тревожно-сепарационных реакций анализандов. Анализанды, находящиеся на уровне объектных отношений, как правило, реагируют более сдержанно на окончание сессии, перерывы на выходные или отпуск; значимые проявления их переживаний близки к осознанию. Когда эти проявления подавлены и аналитик интерпретирует их в контексте переноса, такие анализанды осознают и принимают без особого сопротивления то, что их реакции на сепарацию формируют часть содержания отношений с аналитиком. Напротив, анализанды, которые находятся на нарциссическом уровне отношений, часто реагируют с выраженной тревогой на перерывы в аналитических встречах, и связь между проявлениями тревоги и превратностями отношений в переносе обычно остается неосознанной.
Часто они не могут увидеть, что возникновение разнообразных проявлений беспокойства может быть связано с сепарацией, которую они превращают в банальность или важность которой они совершенно не признают. Не только сепарация заставляет анализандов искать прибежища в защитных механизмах, отрицательно воздействующих на их Эго – таких, как отрицание, расщепление, проекция или интроекция, – но и существующая склонность к непризнанию существования самого объекта. В таких случаях необходимо прежде всего восстановить целостность Эго нашими интерпретациями, до того как начать давать интерпретации, адресованные одним лицом другому. Только когда анализанд, условно говоря, может быть возвращен на сессию, он сможет восстановить свою идентичность и переживания «здесь и сейчас», получая, таким образом, возможность рассмотреть свои реакции на сепарацию в контексте переноса. Далее я проиллюстрирую это клиническим примером.
В случаях с объектно-ориентированными анализандами, к примеру которых я обращался в начале, сепарационная тревога является проявлением объектных отношений между людьми, отличающимися друг от друга, встречающимися и расстающимися. В случае анализандов, находящихся на уровне нарциссических отношений, существует тенденция переживать сепарационную тревогу преимущественно как утрату Эго, поскольку потребность оставаться сцепленным с объектом вызывает вредные для Эго последствия, включающие недостаток дифференциации между Эго и объектом.
Одной из центральных проблем психоаналитического процесса является обеспечение благоприятных условий для перехода анализанда с одного уровня психического функционирования на другой. А именно – с нарциссического уровня отношений, характерного для анализандов, интенсивно реагирующих на сепарации и не способных осознавать связь с аналитиком, на уровень объектно-ориентированных отношений, который предполагает переживание сепарации в контексте интерперсональных взаимоотношений и признание связи с аналитиком. Проработка сепарационной тревоги является поворотным моментом и центральной фазой психоаналитического процесса, независимо от того, какая из теорий объектных отношений принимается в качестве базисной. Многие характеристики этих трансформаций были описаны с различных позиций и исследованы в рамках развития психоаналитического процесса, оценки окончания анализа или их влияния на содержание фантазий, например, снов, приснившихся в ночь с воскресенья на понедельник (Grinberg, 1981). Меня очень впечатляет постепенная интернализация анализандами «способности держаться на плаву». Благодаря этому они приходят к ощущению возможности существовать без аналитика и «летать на собственных крыльях». В своем заключении я еще вернусь к этому.
Сепарационная тревога и нарциссические расстройства
До сих пор я сознательно рассматривал проблемы сепарационной тревоги в психоаналитическом лечении в рамках клинического подхода, обсуждая их в целом, без конкретных ссылок на определенные психоаналитические теории. Во второй части книги мы исследуем эти проблемы в свете различных психоаналитических теорий.
Хотя клинические факты, которые можно наблюдать и описывать общепринятыми терминами, формируют отправную точку обсуждения и, благодаря этому, они понятны всем аналитикам, одни и те же клинические факты могут восприниматься и интерпретироваться по-разному, в зависимости от преимущественной теоретической позиции аналитика. Мы обнаружили, что собственные психоаналитические представления аналитика непосредственно влияют на его отношение в контрпереносе, в том числе на воздержание от интерпретаций и на способ интерпретации сепарационной тревоги, возникающей в отношениях с анализандом. Далее мы сможем проследить, как выбор аналитической техники зависит от особенностей теоретических позиций.