Прирученное бедствие I
Шрифт:
Йен чувствовал недовольство мадам, и быстро все понял. Его веселый взгляд меня насторожил, но предотвратить непоправимое я не успела.
– Я – лавный претендент на руку и сердце этой прекрасной девушки, госпожа. – уверенно произнес он, повергнув в шок сразу всех.
Не в силах выносить негодующий взгляд мадам, я закрыла глаза ладонью.
– Йен, не шути так. – попросила устало.
– С чего мне шутить? – возмутился он искренне. – Зачем тебе кто-то вроде него?
Небрежный взмах руки в сторону потерянного
– Выбери меня. Я сделаю для тебя все, что пожелаешь.
Я прикусила язык, чтобы не напомнить ему, что он не смог выполнить одно мое простое желание и не лезть ко мне в кровать – такие претензии были не предназначены для посторонних ушей.
Задетая пренебрежительным отношением Йена к Элфи, а следовательно, и к ней самой, мадам оценивающе осмотрела Йена с ног до головы и недовольно поджала губы.
– Не будьте так самоуверенны, молодой человек. Элфи намного красивее вас. – произнесла она, и зачем-то решила обратиться ко мне. – Правда же, дорогуша?
– Для меня нет никого красивее моего брата. – не моргнув глазом, произнесла я, и потянулась за бумажным пакетом. Я никак не могла помочь Элфи, но хотела его немного поддержать, поэтому выбрала самое красивое ванильное пирожное и, упаковав его, протянула Элфи. – Надеюсь, вы любите сладкое.
Он больше всех нас не заслуживал оказаться в столь неловкой ситуации в один из главных праздников империи.
Мадам послала Йену победный взгляд, уверенная, что угостить бедного юношу меня побудила симпатия, а вовсе не жалость.
Когда они покинули пекарню, Йен, проводивший их внимательным взглядом, обернулся с требовательным видом.
– Дай и мне.
Я поманила его пальцем и когда он доверчиво приблизился, склонившись над прилавком, от всей души щелкнула по лбу. Ушибла палец.
– Шани! Раньше ты никогда меня не била.
– Раньше ты не вел себя как избалованный ребенок. – огрызнулась я.
Йен поник.
– Прости. Я был очень рад вновь тебя увидеть и немного забылся. Но от своих слов не отказываюсь. Выбери меня.
Не найдясь с ответом, я всплеснула руками, не зная, как выразить свое негодование.
– Что у тебя в голове творится?
– Знавал я одного альса, который задавался таким же вопросом. – со странной улыбкой признался Йен. Произнес он это так, что меня против воли заинтересовала судьба того альса.
– И что он сделал? – Я отвернулась, собирая оставшуюся выпечку на один поднос и не видела с каким выражение лица, Йен произнес:
– Попытался вскрыть мой череп.
Слова прозвучали легко и беспечно.
Когда я обернулась, Йен уже откинул крышку прилавка и пробирался ко мне.
– Давай я помогу.
– Ты… Ты же в порядке? – ни на мгновение я не усомнилась в его честности. О ментальных магах, любивших не только воздействовать на людей магией, но и изучать их мозги в лабораториях, ходили страшные легенды. Поговаривали, что менталистам как-то удавалось держать подопытных в сознании, во время проведения операций. Многие сходили с ума, но никто точно не знал случалось ли это из-за воздействия на мозг, или из-за невыразимого ужаса, что ощущали люди во время операции, полностью осознающие происходящее, но бессильные хоть что-то сделать.
Еще говорили, что у тех немногих, кто выжил после опытов, менялся характер, а порой и вся личность.
И если у Йена в мозгах кто-то копался, это многое бы объяснило…
– Что со мной станется? – отмахнулся он. – Я убил его раньше, чем он успел залезть мне в голову. Мое первое убийство.
Я опасливо покосилась на дверь пекарни.
– Ты не можешь быть хоть немного осмотрительнее? Что если тебя кто-то услышит?
Йен замер, недоверчива глядя на меня.
– Ты действительно беспокоишься не о том, что я кого-то убил, а о том, что меня кто-то мог услышать? Или ты считаешь, что я шучу?
– Я тебе верю и не думаю, что ты врешь. Просто переживаю за тебя.
– И ты не считаешь меня чудовищем из-за того, что я убивал? – осторожно спросил он.
– Не могу сказать, что меня это не тревожит, но у меня уже давно нет сил беспокоиться о ком-то кроме тех, кто мне важен.
Я хорошо помнила, как Йен попал к альсам. В том, что он вырос таким, была и моя вина. Я не могла отвернуться от него, только потому что мне претили его взгляды на жизнь, или пугала та легкость, с которой он говорил об убийствах. Ведь вполне возможно, что Йен стал таким из-за решений, что когда-то принимала я.
– То есть, я для тебя важен? – просиял он. В нем не осталось ничего от того мальчика, доверие которого давным-давно я пыталась завоевать булочками.
Сердце заныло, словно я потеряла что-то ценное.
– Ты же сейчас не притворяешься? – спросила я, надеясь услышать ответ, который меняя успокоит.
Йен перестал улыбаться. Между нами повисла тяжелая тишина. Его глаза медленно выцветали и мне все больших усилий стоило выдерживать его взгляд. Не опустить глаз, не сдаться. От Йена не исходило никакой угрозы, он не представлял для меня опасности, но находиться рядом с ним в эти мгновения было мучительно.
– Я… действительно так сильно изменился? – спросил он, когда я уже готова была позорно бежать на кухню, подальше от его стеклянного взгляда и лишенного всяких эмоций лица.
– Все меняются, это нормально. – я уже жалела о своем вопросе. Зачем рот открыла? И Йена расстроила, и только больше все запутала. – Я глупость спросила. Не бери в голову.
Он заторможенно кивнул. Разговор казался завершенным, но в воздухе все еще ощущалась неловкость. Я лихорадочно пыталась придумать новую тему для разговора, чтобы как-то заполнить тишину.