Приручить дракона
Шрифт:
Конечно, это не означало, что он должен был радоваться этому. Это не означало, что ему нужно было гордиться тем фактом, что он принес ей еду домой. Это не означало, что он должен был поддаться своему внезапному, глупому порыву лечь рядом со своим человеком и присоединиться к ней в безмятежности сна.
Фальтирис резко покачал головой и оторвал от нее взгляд. Его крылья плотно прижались к спине, а хвост беспокойно хлестал, когда он наклонился вперед, чтобы схватить быка за густую гриву и плоть на задней части шеи.
Тело, разум и душа — все предавало
«Это красный жар. Я получу контроль, как только комета пройдет».
Это должно было бы обнадежить, но он счел эту мысль неубедительной.
Фальтирис оскалил зубы и выпустил небольшую вспышку пламени из ноздрей, когда взвалил быка из песчаника на плечо. Он прошел вглубь пещеры, пристально глядя на нее во время своего приближения. Когда он добрался до человека, Фальтирис остановился перед ней и продолжал смотреть. Он едва осознавал тяжесть на своем плече, пока проходили неисчислимые мгновения.
Ее темная грива свободно спадала на плечи, взъерошенная и блестящая в лучах солнечного света, проникающего так далеко в туннель. Ее полные розовые губы были расслаблены, а пышные темные ресницы веером лежали на щеках с розовым оттенком. Она сидела, склонив подбородок, скрестив руки на груди, как будто пытаясь удержать разорванную тунику закрытой — но ее руки, должно быть, ослабли во сне, потому что один из этих холмиков вырвался из-под ее одежды, его темный пик дразнил его.
Как ему все еще удавалось сопротивляться тому, чтобы взять их в руки? Они были круглыми и гладкими, если бы не темные круги на их вершинах, которые затвердели в маленькие бугорки, и то, как они двигались, когда она это делала…
Были ли они твердыми или уступчивыми? Могли ли они быть и тем, и другим?
Его пристальный взгляд проследил узоры на ее коже от тыльной стороны ладоней и до рукавов, которые были натянуты до середины предплечий. Многие элементы, составляющие эти знаки, были абстрактными формами и линиями, но некоторые из них выглядели как цветы — как те самые цветы, которые даже сейчас цветут в пустыне. Эти отметины только подчеркивали естественную грацию ее гибких конечностей. Он не думал, что такая грация возможна в человеческом облике, но она не оправдала его ожиданий.
Бледные шрамы также отмечали ее кожу здесь и там, некоторые едва отличимые от ее неповрежденной плоти, в том числе тонкий шрам на тыльной стороне ладони. Это привлекло его внимание к ее пальцам; они были длинными и тонкими, грубыми и элегантными одновременно. Он уже почувствовал часть их силы — ничтожную по сравнению с его собственной, но удивительную для такого маленького, хрупкого на вид человека. Эта сила была интригующей, как и царапанье ее тупых бледных когтей по его чешуе.
Как бы эти руки ощущались в других местах его тела?
Его член дернулся в предвкушении.
Фальтирис перевел взгляд еще ниже, на ее гибкие бедра и подтянутые икры, на изящные ступни и маленькие пальчики, которые также заканчивались тупыми когтями. Эти
Фальтирис застонал и обхватил пальцами свободной руки свой сочащийся член. Его разум закружился, сердцебиение усилилось, и нарастающее давление на мгновение напрягло мышцы. Он жаждал снова испытать эти ощущения, жаждал почувствовать, как ее голодное лоно сжимает его член. Ее аромат усилился в его сознании, расцветая, как цветы пустыни, о которых он напоминал, и подавлял все остальные запахи.
Красный жар пробежал по его телу, вызвав дрожь, от которой затрепетали его крылья. Это прокралось в угол его зрения и медленно окрасило его мир в багровый цвет. Он мог так легко требовать от нее освобождения. Он мог получать столько удовольствия, сколько хотел, мог делать с ней все, что хотел.
Он мог попробовать эти полные розовые губы своими собственными, мог попробовать ее кожу своим языком, мог…
Звук чего-то тяжелого, упавшего на пол, отвлек его от этих мыслей. Фальтирис рефлекторно убрал руку со своего ствола.
Бык из песчаника пал, забытый в своей похоти.
Глаза человека распахнулись, и она вскочила на ноги. Одна из ее рук мгновенно поднялась, эти тонкие пальцы обхватили камень размером с кулак. Она замахнулась на него, но резко остановила руку — задолго до того, как ударила бы его, — когда встретилась с ним взглядом. Ее глаза были округлены, и яркие отражения от входа в пещеру, мерцающие в них, заставляли ее радужки выглядеть темнее, чем когда-либо по контрасту.
Опустив руку, она нахмурилась, нахмурив брови, когда ее взгляд скользнул вниз по его телу. Ее взгляд задержался на его члене, прежде чем она переключила свое внимание на быка. Эти тонкие брови удивленно приподнялись.
— Ты охотился?
Фальтирис заставил себя не обращать внимания на то, как она окинула его взглядом — он почти ощутил ее взгляд как чувственное, физическое прикосновение — и взглянул на тушу.
— Конечно, я охотился, человек. У этих существ нет привычки забредать в логова драконов и падать замертво, принося себя в жертву.
Женщина наклонила голову, молча рассматривая его несколько мгновений. Она снова неуверенно взглянула на быка.
— Я давно не ел, — медленно сказал Фальтирис, — поэтому я получил еду. Вопреки здравому смыслу, я принес ее сюда, чтобы поделиться с тобой.
— Но ты мужчина, — решительно сказала она.
— Да, о чем свидетельствует выступ у меня между ног. Весьма наблюдательно с твоей стороны.
Она нахмурилась и посмотрела на камень в своей руке, как будто собиралась использовать его. Со вздохом отвращения она отбросила камень в сторону и снова встретилась с ним взглядом.
— Мужчины в нашем племени не охотятся. Это обязанность охотниц — моя обязанность — обеспечивать. Мужчинам небезопасно выходить за пределы безопасности нашей деревни.