Приручить и обезвредить
Шрифт:
– Нет! Прекрати выдумывать чушь! И я никуда не поеду!
– Я не спрашиваю!
– Мама, ты перегибаешь палку. Меня тошнит, дай тазик или что-нибудь!
– Ты что беременна? Нагуляла всё-таки!
– Нет, конечно, нет. Не говори ерунды… О боже…
Я уже не выдерживаю и захожу в палату, когда слышу, что Марте стало плохо. Бледная малышка стоит, согнувшись у раковины в углу палаты. Молча ставлю пакеты, достаю бутылку воды, беру полотенце и подхожу к кошке. Меня трясёт от злости на её мать. Открываю кран, споласкиваю раковину,
– Вам лучше уйти, – я еле сдерживаюсь, чтобы не послать её на хуй прямым текстом. Это ж насколько засран мозг, чтобы дочь в трудную минуту ещё больше утаптывать?
– Чего? Да как ты смеешь? Как там тебя? Алексей? Это из-за тебя моя дочь здесь?
– Ваша дочь здесь из-за несчастного случая, но, если вы продолжите в том же духе – в больнице она задержится из-за ВАС!
– Ах так! Марта, я не потерплю такого отношения!
– Вы что, не видите, что ей плохо, отстаньте от девочки, не доводите меня.
– Вижу я, придуривается она. Подумаешь, упала! Марта, значит так. Ты уезжаешь с нами? Сразу говорю, в квартиру ты больше не вернёшься в любом случае, только если вещи забрать.
Я сажусь на кровать и беру Марту за руку. Сжимаю, чтобы она чувствовала, что я рядом с ней во всех смыслах. Вмешиваться в это решение Марты я не хочу. Для меня вопрос не стоит: кошку я отвезу из больницы к себе в квартиру. Но это не должен быть выбор между, пусть и странной, но матерью и мужиком.
– Мама, ты смешала меня с грязью во имя общественного мнения, а сейчас пытаешься манипулировать? Нет, я с ТОБОЙ я никуда не поеду.
– Ой дура…
– Лилия Васильевна, Вам пора. Думаю, всё, что нужно вы услышали. Вещи Марты из квартиры я заберу на днях, не переживайте. До свидания.
Женщина, сжав недовольно губы, развернулась на каблуках и вышла из палаты. То, что здесь было – просто отвратительно. В голове не укладывается, как такое вообще возможно.
Марта
Я лежу и наблюдаю, как мама выходит из палаты. Никаких адекватных слов для сцены, которую застал Лёша, у меня нет. Это стыдно, когда родная мать больше боится, что посторонние люди заподозрят что-то некрасивое, чем то, что у её дочери проблемы со здоровьем.
– Прости за эту ситуацию, Лёш.
– Глупости. Похоже, мы съезжаемся, – выглядит он донельзя довольным, хотя пару минут назад я думала, он начнёт дышать огнём.
– Это почему?
– Не понял, а куда ты собралась ехать из больницы? Тебя завтра должны выписать домой.
– Не знаю, я не могу так быстро сейчас думать.
– Как
– Как будто прокатилась пару лишних кругов на американских горках. Так ты, значит, разрешаешь начать метить твою холостяцкую территорию?
– Настаиваю на этом. Только диван не царапай, очень его люблю.
Я смотрю на моего мужчину и удивляюсь, как мне повезло. Ему не нужно даже анализировать ситуацию, чтобы встать на мою сторону. Защищает слепо.
– Мне стыдно за то, что ты услышал. И за то, что, я надеюсь, ты не услышал.
– Милая моя, тебе не за что краснеть! В конце концов, у такой элитной… хм… не хилый прайс – в обмен на твою любовь я отдал себя целиком с потрохами! – смеётся так открыто, а у меня силы есть только улыбаться.
– Алексей, я ненавижу и люблю тебя сейчас одинаково!
– Ты первый раз это сказала, кошка. Поверь, я тоже по уши влюблён в тебя. И вся эта ситуация, – он окидывает палату взглядом, – показала мне, насколько ты дорога мне. Остаётся только молиться кошачьим богам, чтобы ты не пользовалась моей слабостью.
Я широко улыбаюсь.
– Ничего не обещаю, львёнок.
– Я тебе принёс вкусняшек, когда выспишься и пройдёт тошнота – поешь. Отдыхай. И я знаю, что тебя расстраивает эта ситуация с мамой, я не могу на это повлиять, но надеюсь, она образумится и извинится.
На следующий день врач разрешает мне продолжить лечение дома. Я пишу смс об этом Лёше. Собирать мне особо и нечего, поэтому я просто сижу, ем фрукты, которые мне принес ещё вчера мой спецназовец, и жду.
Это очень волнительно. Я знаю, что из больницы мы поедем сразу к нему. И только сейчас до меня доходит, что я была у него в домике, но не в квартире.
Лёша залетает в палату, когда я уже подумывала звонить ему.
– Привет, хорошая моя. Готова?
– Гхм, – я молча киваю, рот заполнен мандарином.
– Понял, погнали раскладывать твои трусики по моим полочкам.
Я шумно проглатываю сочный фрукт, торопясь спросить:
– А кроме трусиков, остальное заедем забрать?
– Не сегодня. Я забрал основное, извини, торопился сюда. Остальное вместе соберём завтра. Чтобы ты поменьше на ногах была пока. А то ты слишком непредсказуемая.
Везёт меня Лёша как хрустальную. Это, конечно, очень заботливо с его стороны, но в какой-то момент мне кажется, что пешком мы добрались бы быстрее.
– Милый, если ты так тащишься, потому что переживаешь за свой салон, то я успею открыть дверь. Молю, ускорься, я хочу быстрее в душ.
– Понял. Принял.
В итоге мы ехали чуть быстрее, но Лёша каждые тридцать секунд посматривал на меня.
Какой контраст с моей матерью. Грустная усмешка вырвалась непроизвольно.
– Пять минут, подъезжаем.
Пока мы поднимаемся в лифте, я пытаюсь представить, какая у него квартира. Как будто делаю ставки – угадаю или нет. Вряд ли у него стоят фотографии на полках и цветочки в горшках.