Пришельцы в Гусляре
Шрифт:
Кузнечик уверенно сел у руля, а Удалов устроился в другом кресле и пристегнулся ремнями. Ему было приятно думать, что одолел межпланетного жулика, и потому он с удовольствием пощупал в кармане растолстевший бумажник. Потом вынул коробочку и подмигнул скорпиончику, отчего в салоне тарелочки запахло земляникой и подул легкий бриз.
Тарелочка медленно поднялась над космодромом и, набирая скорость, помчалась на соседнюю планету.
Кузнечик уверенно действовал рычагами, тарелочка неслась за пределы атмосферы – и вдруг кто-то оглушительно чихнул.
– Это ты чихнул? –
– Нет. Разве не ты?
Они замолчали. Стало тревожно. На корабле таился кто-то третий.
– Здесь кто есть? – повысил голос Удалов.
Молчание.
– Выходи или стреляю, – пригрозил кузнечик.
И тогда послышалось шуршание, дверь шкафа, в котором хранились посуда и скафандры, открылась, и оттуда робко вышло узкое существо, схожее с грибом-мухомором в трауре. На существе была тесная одежда с бахромчатым поясом и мятая широкая шляпа черного цвета с белыми круглыми пятнами. Руки его были в белых перчатках, в правой руке саквояж.
Существо откашлялось, сняло шляпу, обнаружив под ней совершенно голую голову без следов растительности, и спросило:
– Я вам не помешал?
– Мы не пассажирский корабль, – невежливо ответил кузнечик. – Что, денег на билет не было?
– А куда мы летим? – спросил мухомор.
– А куда вам надо?
– Подальше, – сказал мухомор.
Удалов понял, что лицо мухомора густо покрыто белой и голубой краской, по которой нарисованы скорбные синие брови, а под глазами черным намазаны большие пятна.
– Признавайся, зачем забрался в нашу тарелочку, – а то высажу тебя в вакуум, – пригрозил кузнечик Тори.
– Человеколюбие не позволит, – ответил мухомор, – хотя мне это уже все равно. Одним мертвецом больше…
– Успокойтесь, – сказал Удалов. – Здесь нет врагов. Вас кто-то преследует?
– Нет. Хуже. Я преследую. Но безуспешно.
– Несчастная любовь? – спросил Удалов сочувственно.
– В своем роде, – согласился мухомор. – Я, понимаете, могильщик.
– Я сразу почувствовал в нем что-то зловещее, – заметил кузнечик.
– Продолжайте, – сказал Удалов. – И у могильщиков могут быть переживания.
– Спасибо, – кивнул могильщик. – Вы добрый человек. Хотел бы я узнать ваше имя. Вы первый, кто сказал мне доброе слово за последний год.
– Меня зовут Корнелий Удалов. Кто же вы такой, несчастный могильщик?
– Моя история ужасна, – сказал могильщик, усаживаясь в кресло, уступленное ему Удаловым. – Я прожил свою жизнь на далекой отсюда планете шесть-Г в созвездии Кита.
– Как же, знаю, – вмешался кузнечик, который не скрывал своего раздражения появлением пассажира. – Паршивое место. Я там лихорадку подхватил.
– Я сын могильщика и внук могильщика. Это наша наследственная специальность. Я не представляю себе иного ремесла, зато в своем я профессионал. Ко мне специально приезжали умирать с соседних континентов.
– Ты ближе к делу, – сказал кузнечик. – Самореклама нас не интересует.
– Тори, ты нетактичен! – упрекнул его Удалов.
– Я продолжаю, – сказал мухомор. – В последние годы наша планета переживает экологический кризис. Стало меньше лесов, сказывается недостаток
– И повышается смертность, – вставил сочувственно Удалов.
– Ах, не в этом дело! – возразил могильщик. – Дело в том, что сегодня достойно похоронить человека стоит в три раза дороже, чем десять лет назад. Мы, могильщики, чтобы не разориться, вынуждены поднимать цены.
– Во сколько раз? – спросил кузнечик.
– Нет, только так, чтобы покрыть расходы. Главное – честь фирмы. Мы постепенно разорялись и беднели и все же старались обеспечить нашим согражданам достойное погребение в пределах их бюджета. Правда, нам не всегда это удавалось. И вот в обстановке экономического кризиса нам был нанесен предательский удар в спину.
– Правительство прижало? – спросил кузнечик ехидно.
– Хуже. Началась всеобщая забастовка населения планеты.
– Они сами себя хоронили? – догадался Удалов.
– Еще хуже. Они отказались умирать. Представляете, все вплоть до древних стариков забастовали и перестали умирать с одной лишь коварной целью – разорить людей, которые озабочены тем, чтобы обеспечить людям достойную встречу с вечностью.
– И не умирают? – захихикал кузнечик.
– Уже полгода.
– И даже штрейкбрехеров нет?
– Было два, – признался мухомор. – Из числа наших родственников.
– Вы бы снизили цены, – посоветовал Удалов. – Ведь людям тоже трудно – полгода без единой смерти.
– Нет, дело в принципах, – сказал мухомор. – Мы эмигрировали. Я, в частности, прилетел сюда.
– И здесь не умирают?
– Умирают, но здесь свои могильщики, которые не пустили меня в свой профсоюз. Поэтому я забрался в ваш корабль, чтобы отыскать планету, где живет население, достойное услуг моей древней фирмы.
– Да, история, – сказал Удалов. И понял, что никак не может вызвать в себе сочувствие к горю могильщика.
Кузнечик продолжал хихикать, повторяя:
– Никто не умирает! Вот молодцы!
Мухомор подобрал ноги, надел шляпу и спросил:
– Завтрак будут подавать?
Удалов вынул бутерброды, угостил спутников, пожевал сам. «Вот лечу я с одной планеты на другую, – рассуждал он, – в отдаленном пункте космоса жую спокойно бутерброд даже не с маслом, а с неизвестным жиром и с колбасой, которая сделана из чего-то, о чем лучше и не думать. Лечу как будто в командировку, ничему не удивляюсь, гляжу в иллюминатор на неизвестные мне созвездия, а в бесконечной дали пространства затерялась моя родная Земля, и на ней незначительной точкой разместился город Великий Гусляр, мало кому известный даже в пределах нашей необъятной родины. А на другом конце Галактики, может быть, тоскует обо мне незнакомая, но любящая девушка Тулия, у которой такая милая и добрая мама родом из Атлантиды. Вот так сближаешься с людьми, перестаешь удивляться, как переставал в свое время удивляться путешественник Марко Поло, обойдя Землю, а ведь нельзя не удивляться, иначе и нет смысла пускаться в дальние странствия. Не удивляться можно и дома, у экрана телевизора…» За иллюминатором, двигаясь параллельным курсом, мигала какая-то точка.