Пришельцы. Выпуск 2
Шрифт:
Одно из существ, похожее на енота (в данный момент я ни в чем не был уверен, тем более живых енотов никогда не встречал. И дохлых, кстати, тоже), заорало само:
— Тихо! Без паники! Все под контролем! Мы мирные! А ты не сошел с ума. ТИХО!
Я вполне разумно и с достоинством ответил:
— На мой взгляд, в данный момент именно вы производите весь шум.
Енот согласился.
— Ты прав. Понимаешь, люди разные бывают, некоторые даже дома оружие держат, стрелять начинают от неожиданности…
Второе
— Позвольте сразу перейти к делу и объяснить цель визита.
Енот укоризненно посмотрел на напарника.
— Человек в обалдении, надо дать ему очухаться, давай пока представимся. Меня зовут…
Тут енот загнул что-то совершенно непроизносимое минут на пять речи.
— Но это по-японски. А на ваш язык мое имя лучше перевести как Хриш. Так понятнее.
Честно говоря, меня это еще больше запутало, так как в бессмысленном наборе звуков, которые он назвал сначала, несколько раз попадались буквы «Р» и «И», но «X» и «Ш» там точно не было. Да и перевод обычно подразумевает что-то понятное, но что такое хриш?..
Японскоименный енот продолжил:
— А фамилие мое по транскрипции отдаленно напоминает Умозра.
Я почувствовал, что медленно, но неотвратимо тупею.
Кролик пригладил уши, прочистил горло и тоже назвался:
— Ми Пуш. Можно просто Пуш. Канинхен. Я немец. Но не чистый. Моя прабабка была троюродной дочерью…
— Хватит пороть чушь, — прервал его Енот. — Ты такой же немец, как я — яйцо Фаберже.
— А что, неплохая идея, — оживился кролик, — в следующий раз…
— Заткнись! — заорал енот.
Кролик прижал уши к голове и завязал их кончики, как платочек бабушка.
Воцарилось молчание. Кролик теребил уши, то развязывая их, то снова завязывая. Взгляд у него был немного затравленный и не совсем осмысленный.
Я уже понял, что убивать меня вроде никто не собирается (умереть, не выспавшись, — это очень обидно), а если это плод больного воображения или сон, то даже забавный. Надо будет хорошенько запомнить и рассказать знакомой психоаналитичке, она заодно и сны толкует. Объяснит, к чему это было.
Кролик, похоже, решил-таки обидеться, оставил свои уши в покое, сложил лапки на груди и сел с надутым видом, всей своей физиономией выражая, что больше не произнесет ни одного слова. Енот тоже молчал, видимо, собирался с мыслями или давал на это время мне.
Почувствовав, что тишина затянулась, я сам перешел в наступление.
— Хорошо, как вас зовут, я примерно понял, национальность, секту и прочие ориентации выяснять не будем, но за каким фигом вы тут появились?
В принципе, я понимал бессмысленность вопроса, галлюцинации или сны никогда не объясняют, откуда берутся, просто появляются — и все.
Но енот от моей тирады заметно оживился:
— Вот слова разумного человека! Не кричит, не звонит в милицию или «Скорую помощь», с балкона не выпрыгивает. Просто спокойно интересуется. Какое самообладание!
— А что, были случаи? — осторожно поинтересовался я.
— Да уж, — енот скорбно махнул лапкой, — каких только чудиков на свете не встретишь!
Тут кролик снова не сдержался:
— А помнишь того психа, который нас святой водой обрызгал, а потом из газового баллончика?..
— Да уймись ты, наконец, — более миролюбиво попытался унять товарища енот. — У человека, наверняка, куча вопросов, дай ему хоть слово сказать.
Мне дико захотелось курить, хотя в эту ночь я высмолил уже не одну пачку, но в присутствии пришельцев как-то не решался.
Енот уловил мой взгляд, брошенный в сторону сигарет.
— Можно? — Блин, как будто это я у них в гостях.
— Тут и так вся квартира протравлена, — поморщился енот. И осведомился: — У тебя, наверное, и насекомые не водятся? Тараканы, в смысле клопы всякие?
— Не водятся. Но это только потому, что я чистоплотный.
Енот скептически посмотрел на окружающую обстановку. Я бы мог поклясться, что при таком скудном освещении (горела только настольная лампа) недельную пыль разглядеть было невозможно, но еще больше я был уверен, что енот ее все-таки заметил.
— Да кури уж, если это тебе думать помогает. И задавай свои вопросы, наконец.
Я подкурил сигарету и жадно затянулся.
— А вы?
— Не потребляем. Вопросы, вопросы!
— Вообще-то я уже спросил, — напомнил я.
Хриш озабоченно нахмурился, начал принимать позу роденовского «Мыслителя», но тут вспомнил:
— А! Как мы появились? Очень просто. Но объяснить это сложно.
Я изобразил непонимание.
— Ну как, например, папуас прочитает письмо эскимоса, если оба, кроме родного языка, никаких не знают?
— А у них есть письменность? — задумался я.
— Неважно. Общий принцип тот же. Я не могу объяснить, как мы появились, на доступном тебе языке. Мог бы привести другой пример, но ты бы обиделся.
— Давай, — я приготовился обижаться.
— Ну, если бы новорожденному попытались растолковать основы квантовой физики…
— Значит, по сравнению с вами, такими умными, я идиот? — я действительно начал обижаться.
— Ну вот, говорил я тебе, — проворчал кролик, хотя ничего подобного (при мне, по крайней мере) он точно не говорил, — не надо этот пример говорить. Про папуасов с эскимосами лучше.