Пришельцы
Шрифт:
– Ну да, как вы сейчас с ней, – подтвердила Ромул.
– И меня сейчас… контролирует?
– Не исключено…
– Эх, Ромул, Ромул, – Георгий погладил ее по щеке, как девочку. – У тебя нет детей?
– Нет…
– У меня тоже. А у Татьяны есть! И она счастливее нас с тобой.
– Не обижайся, Георгий, но она у тебя – стерва, – жестко произнесла она. – Не знаю ваших… отношений.
Поспелов затушил окурок, отхлебнул кофе. И неожиданно обнял ее, посадил на колени.
– Это в тебе говорит женщина! Ты совершенно необъективна. Твоя информация, агент Ромул,
– Ирина, – она уткнулась ему в плечо. – Я уверена: она и из этой командировки вернется беременная. Или с ребенком.
– Хочещь сказать, с моим ребенком? – тихо засмеялся он.
Ромул промолчала, притаившись на плече, как зверек. От волос ее пахло медикаментами, от одежды – бензином и маслом: ездила ночью на машине и не успела переодеться. И только руки – кухонным, домашним очагом…
Три года эта нежная, хрупкая женщина сидела в жуткой глуши, моталась по округе, видела только старух, убого доживавших свой век, мужиков, от безысходности в гибнущем краю пьющих водку и не знающих, чем заняться. Видела черепа в лесу с белеющими зубами, когда ходила за грибами – будто бы за грибами, а на самом деле посмотреть, понаблюдать за жизнью в «бермудском треугольнике»; видела «новых русских», заезжающих сюда на охоту, сытых хозяев жизни, нанимающих за бутылку местных жителей в качестве загонщиков. Видела мародеров, промышляющих в Долине Смерти тем, что собирали дань с мертвых в виде оружия, золотых зубов, колец и серебряных портсигаров. Что сейчас было в ее голове, в ее душе? Наверняка ей давно уже опостылела эта работа, на которую она когда-то нанялась из своих романтических побуждений и теперь уже не в состоянии была развязаться с ней. Она давно отвыкла от своего дома, от родителей, от имени, данного от рождения.
Ей все было чужим в жизни. И хотелось самых простых вещей. Простых и вечных: дом, очаг, семкя и дети.
Поспелов держал ее в своих руках, согревая, и отчетливо понимал, о каких драмах и трагедиях предупреждал его многоопытный полковник Заремба. Суть их состояла в том, что в этой работе редко страдало дело и всегда женщины…
– Ирина, Ирина, – проговорил он, прислушиваясь к звучанию. – Улыбнись мне, пожалуйста. Мне так нравится твоя улыбка.
– Я могу, – сказала она. – Если хочешь, могу улыбнуться… Я все умею. Например, улыбаться и делать гадости одновременно. Работа у нас такая, забота у нас такая… Пусти меня. Мы отвлеклись от дела.
– Да! – отпуская Ромула, воскликнул Георгий. – Давай о деле. Итак, что думает твой… пациент? Какого лешего «драконы» ползают по Карелии?
– Он думает, что это какая-то космическая разведка, – она взяла сигарету.
– А никакой электронной аппаратуры он не встречал? Не находил?
– Нет… Не знаю. Попробую выяснить.
– Погоди выяснять. Ты уже свое дело сделала, хватит. Не стану же я ив самом деле подкладывать тебя под этого пилота, хотя он и витязь.
– Спасибо, – сдержанно проронила Ирина. – Он домогается, едва отбилась…
– Тем более! Побеседую с витязем сам. В конце-концов, его подвиги мне импонируют…
– Тебе же нельзя
– Бывает, что нужно, – не согласился Георгий. – Особенно, когда имеешь дело с «драконами».
– – А что же мне?..
– Тебе даю бессрочный отпуск. Просто пока живи, готовь мне завтраки буду приезжать каждое утро. Лечи бабусек… И еще отправлю ходотайство о награждении тебя орденом «За личное мужество».
– Вот уж спасибо, отец родной! Я так рада! Так счастлива! Женщине орден за мужество!
– Ну, прости, – повинился он. – Не подумал…
– А надо бы думать, милый резидент.
– Хочешь бирюзовое колечко? Лично от меня?
– Лично от тебя? Бирюзовое?.. Хочу!
– Значит, получишь.
– Как приятно! – она играла. – Можно, я тебя поцелую? Авансом? Мне так понравилось с тобой целоваться… Помнишь, когда ты мне в трусики… засунул план-задание? Чуть не умерла. Целый день чудилась твоя горячая… рука.
– Ох ты и стерва, Ромул! – восхитился он и поцеловал ее в губы.
– Вскормленная волчицей, шеф! Стервозность и хватка вошла с молоком матери. Что делать? – она сделала паузу. – А Рем – мой брат, такой же?
По правилам конспирации – а они соблюдались четко, – она не должна была знать, что где-то существует еще один агент, тем более не могла знать его клички. Это, скорее всего, была ее догадка…
– Рем? – спросил он и вдруг подумал, что если и Рем из «женского батальона», то Зарембу надо отправлять на пенсию по профессиональной непригодности. – Рем – это мужчина. Пожилой и серьезный.
– Хорошо! – засмеялась она. – На одну соперницу меньше… А Рим, который мы создали?
– Увы, Рима вы еще не создали. Потому что у тебя на губах молоко не обсохло.
– Мне двадцать восемь лет, Георгий, – вдруг грустно призналась Ирина. – Я давно должна создать Рим. Но где мой брат Рем? С кем я стану строить город мира?
– Все эти годы… у тебя никого не было? – спросил он шепотом, щекоча дыханием маленькое розовое ушко.
Она вздрогнула от пробежавшего по телу тока, сказала, прикрыв глаза:
– Не нужно… спрашивать об этом женщину… Даже если она – секретный агент спецслужбы.
– Спрашиваю потому, что ревную.
– Напрасно… Я ждала тебя. Нет, поклонники были. Говорили пылкие речи, замуж звали. А мне замуж нельзя, запрещено инструкцией. Один фермер… кстати, из Горячего Урочища, из-за меня с женой разошелся. Потом сошелся…
– Ворожцов?
– Он самый… Я его разрабатывала по заданию, проверяла связи, вскружила ему голову. До сих пор ходит с каждой царапиной в медпункт. А я ждала, ждала тебя…
– Хочешь, чтобы я в это поверил? – он прикоснулся губами к мочке уха, пощекотал языком. – Мы с тобой никогда не встречались.
– Много раз видела во сне… – прижимаясь к нему, прошептала Ирина. Лицо другое, имя другое… Но это был ты. Приходил, брал меня на руки и уносил…
Георгий поднял ее и понес за перегородку, уложил на кровать.
– Вот так, да?
– Почти так, – она протянула руки и с закрытыми глазами стала расстегивать на нем рубашку. – Я все сама, все сделаю сама. Так мне снилось…