Пришествие князя тьмы
Шрифт:
Не спрашивая разрешения — да и с чего бы ей это делать в собственном доме? — Ольга грациозно опустилась в кресло напротив меня. Ее движения были плавными, но в них чувствовалась решимость.
— Ну что, демон, — начала она, ее голос был низким и чуть хриплым, словно она долго молчала, — нашел что-нибудь полезное для себя?
Эта наглая девчонка говорила так, будто точно знала, кто я такой. Ее глаза, казавшиеся почти черными в полумраке библиотеки, буравили меня, словно пытаясь проникнуть в самую душу.
— О чем ты говоришь? —
Ольга фыркнула, и этот звук был полон презрения:
— Брось эти игры, — она подалась вперед, и свет от настольной лампы осветил ее лицо, подчеркивая острые скулы и решительно сжатые губы. — Я не слепая и не глухая. Мой брат умер, а ты… ты нечто совсем иное. Признайся…
Я смотрел на нее, чувствуя, как внутри меня борются противоречивые желания. Часть меня хотела солгать, продолжить игру в любящего брата. Но другая часть… другая часть жаждала сбросить маску, показать свое истинное лицо. Это желание было почти физическим, оно жгло меня изнутри, требуя выхода.
— Мое имя Велиал, смертная, — прорычал я, чувствуя, как клыки удлиняются во рту. — Я был одним из приближенных Люцифера, пока меня не изгнали. А теперь я застрял в этом жалком, слабом теле твоего никчемного брата. Его душонка, должно быть, уже корчится в адском пламени, если только она не была слишком ничтожной даже для…
Не успел я закончить фразу, как почувствовал обжигающую боль на щеке. Звук пощечины эхом разнесся по библиотеке. Ольга вскочила с места и стояла передо мной, ее рука все еще была поднята, а в глазах плескалась буря эмоций — гнев, боль и… слезы?
— Не смей! — прошипела она, ее голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — Не смей так говорить о моем брате! Да, он был слабым, но он был добрым, понимаешь? Добрым! Ты и представить себе не можешь, через что он прошел, как страдал все эти годы!
Я застыл, пораженный силой ее эмоций. Впервые за тысячелетия я почувствовал укол… чего? Стыда? Раскаяния? Это было так непривычно.
— Ты не имеешь права судить его, — продолжала Ольга, и теперь слезы открыто текли по ее щекам. — Ты занял его тело, но ты понятия не имеешь, кем он был, что пережил. Тебе лучше научиться уважать его память!
Я смотрел на нее, ошеломленный. Что-то внутри меня дрогнуло, словно струна, натянутая до предела.
— Ты… ты права, — выдавил я, и эти слова дались мне с трудом. — Я… прошу прощения. Я не должен был так говорить о твоем брате.
Ольга моргнула, явно удивленная моим извинением. Она медленно опустилась обратно в кресло, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
— Что ж, — сказала она после паузы, ее голос все еще звучал хрипло, — по крайней мере, ты способен признавать свои ошибки. Это… неожиданно для демона.
Я смотрел на нее с недоумением. Ее реакция, ее смелость перед лицом сверхъестественного существа… все это не укладывалось в моей голове.
— Почему
Ольга горько усмехнулась, и эта усмешка, казалось, состарила ее на несколько лет. Нет… не состарила, а сделала старше, не по годам смышленной.
— О, Велиал, — сказала она, и мое имя в ее устах прозвучало почти как насмешка, — если бы ты знал, что творится в этой Империи… Есть люди куда страшнее любого демона. По сравнению с некоторыми из них ты кажешься почти безобидным.
Ее слова заинтриговали меня. Я подался вперед, забыв о своем недавнем раздражении:
— Расскажи мне, — потребовал я, но затем, спохватившись, добавил более мягко: — Что случилось с нашим… твоим отцом? Я хочу знать все об этом мире, о людях, которые им правят.
Ольга посмотрела на меня долгим, оценивающим взглядом. Затем кивнула:
— У нашего с Иваном отца было три перста, три метки. Еще совсем подростком он служил в столице и был приближенным к императору. — Ее глаза затуманились, словно она погрузилась в воспоминания. — Наша семья была одной из самых влиятельных в империи. Потомки царей.
Я слушал ее, затаив дыхание. Каждое слово было для меня на вес золота, ведь в моих планах было занять престол, а теперь оказалось, что я еще и потомок царей.
— Но все изменилось, когда сын императора, мой одногодка, понял, что такое трон и власть, — продолжала Ольга, и ее голос стал жестче. — Он невзлюбил нашу семью. Знаешь почему?
Я покачал головой, полностью поглощенный ее рассказом.
— Потому что люди все больше были недовольны правящей династией. Они углублялись в историю и вспоминали о падении нашего рода. — Ольга горько усмехнулась. — Мы были для них символом лучших времен.
— И что случилось дальше? — спросил я, чувствуя, как внутри меня растет жажда мести за семью, которую я даже не знал.
Ольга сжала кулаки, ее голос дрогнул:
— Однажды сын императора, а сейчас нынешний император, совершил то, что уже долгое время было запрещено. И сделал он это на глазах нашего отца.
Она сделала паузу, словно собираясь с силами.
— Ему было 13 лет, когда ко двору привели мальчика из дворянской семьи. У него была метка и уже проявилась сила, редкая сила. И императорский отпрыск… — Ольга сглотнула, — насильно сделал его своим перстом.
— Это же запрещено! — воскликнул я, вспомнив прочитанное в книгах. — Делать перстами дворян…
— Да! — Ольга резко кивнула. — Но той семьи больше нет. Они погибли все разом, словно их и не было. А спустя пару дней, был убит наш отец и его персты. Странно, да?
Я откинулся на спинку кресла, пытаясь осмыслить услышанное. Картина этого мира становилась все мрачнее и запутаннее.
— И никто ничего не сделал? — спросил я, чувствуя, как внутри меня закипает гнев.
Ольга покачала головой: