Пришествие квантовых котов
Шрифт:
– Дерьмо паршивое! – заорала сержант на последнего. – Сделаем так: вы берете четверых, и вы четверых, а я караулю лишнего, пока кто-либо не вернется. – И они с явной неохотой начали загружать нас в колуны. Сержант подошла ко мне и ткнула пальцем.
– Этого оставьте! – сказала она. – Я покараулю его до следующего полета!
– Слушаюсь, сержант! – замялся один из охраны. – Но майор сказал…
– Отставить! – приказала Найла.
И ему пришлось подчиниться. Когда колуны-вертолеты оторвались от земли, она повернулась и оценивающим взглядом осмотрела меня. Я
– Не имеет смысла прожаривать здесь своя мозги! Давайте зайдем в трейлер!
…Кондиционер – благословеннейшая на земле штука!
Здесь никого не было: похоже, он предназначался для улетевших вертолетчиков. Найла-сержант разрешила мне войти первым и зашла следом. Направившись в угол, она достала из карманов своего комбинезона пару двадцатипятицентовиков и кинула мне.
– Здесь автомат по продаже коки! – сказала она. – Я угощаю… откройте и поставьте мне на стол… – добавила она, и потом еще: – …пожалуйста!
Она села и, потягивая коку, долго смотрела на меня. Я изображал зеркальное отражение. Сейчас она, как никогда раньше, походила на мою Найлу. Да, конечно, она носила одежду в самый раз для хэллоуина. Но в жизни Найла Христоф Боуквист…
Конечно, это была не она, а Найла-Кто-То-Там-Еще. Но, какое бы имя она ни носила, она выглядела такой же желанной и прелестной, как моя, сержант была очень похожа. Я имею в виду не одну только сексуальность, но и вообще… Она мне нравилась: мне нравился ее полуюмористический ошарашенный взгляд, мне нравился наклон ее спины, груди. Когда она разговаривала, мне нравился ее голос.
– Как насчет того, что вы говорили мне. Де Сота?
– Вы скрипачка, притом одна из величайших! – ответил я.
– Невозможно! Я простая учительница музыки… Допускаю, я всегда мечтала попасть в оркестр, но не смогла пробиться!
Я пожал плечами.
– У вас есть способности, потому что в моем мире вы достигли именно этого. И другое, то, о чем я наговорил…
Она любопытством взглянула на меня, но не сказала слов «о чем же?» За нее спросили брови.
– Мы были любовниками! – пояснил я. – Я очень сильно любил вас и продолжаю любить до сих пор!
Она одарила меня еще одним забавным взглядом подозревающим и удивленным, но довольно нежным. Это был взгляд одинокой девочки из бара, хотя я и не считаю, чтобы она была такой. Я знал этот взгляд: взгляд Роксаны, каким она должна была посмотреть на Сирано де Бержерака, когда узнала, что это он, а не тупой осел Христиан посылал ей любовные письма. И у нее вырвалось:
– Для меня это новость. Де Сота!
– Я не обманываю, Найла!
Она подумала немного и улыбнулась.
– В тех условиях, – сказала она, – это, может быть, и хорошо! Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Что вы говорили про концерт Гершвина? Вы знаете, ведь он умер совсем молодым.
Я пожал плечами: я не разбираюсь в таких деталях.
– Он оставил после себя много хороших вещей, – продолжила она, наблюдая за мной, затем поднялась и подошла к окну. – Разумеется,
Я взглянул на портал, где стоял нереальный Джугашвили, и решительно покачал головой:
– Неправда! Абсолютная неправда! Верно, я не знаток классической музыки, но немножко научился от вас, другой… Я часто слушал Гершвина. Его мелодии очень успокаивают. Считаю, я смогу даже насвистеть ее, подождите минуту!
Я прошелся по комнате, пытаясь вспомнить прекрасное журчащее вступление, где Найла так великолепно исполняла соло. Когда я попытался, мне стало ясно, что я ужасно сфальшивил, но подобную музыку трудно испортить, даже искаженная, она звучит великолепно!
Она нахмурилась:
– Я никогда не слышала такого, но это просто здорово!
И она поджала губы, пытаясь насвистеть сама.
А я наклонился к ней и поцеловал.
Она – меня.
Я был почти уверен в том, что она поцеловала меня. Я ощущал ее прекрасные мягкие и теплые губы, приоткрывшиеся перед моими, но не стал убеждаться в истинности… Краем кулака я резко ударил ее по затылку, так как делал раньше в секции дзюдо.
Сержант Найла Самбок рухнула, как скала…
Этот вид единоборства был для меня только теорией: исключая тренировки, я никогда не пользовался приемами дзюдо. И не хотел этого делать, хотя часть моего сознания с самого начала кричала, что моя одежда и костюм Найлы абсолютно неразличимы, за исключением зеленой повязки и карабина.
Когда она упала, я засомневался, что ударил Найлу не слишком сильно.
Но когда положил руку на знакомую грудь, то почувствовал отличную работу сердца и легких.
– Мне очень жаль, милая! – сказал я и прицепил ее повязку к своему рукаву. Подняв с пола карабин, я перекинул его через плечо и ушел не оглядываясь…
Семидесятитрехлетний Тимоти Мак-Гарен – швейцар «Лейк-Шор Тауэрс», где он открывает и закрывает двери с тех пор, как ушел на пенсию. Тимоти и отель были ровесниками, у обоих в прошлом десятилетия. Мак-Гарен ходил к лифту так часто, что мог делать это с закрытыми глазами или пятясь раком. Иногда, как сейчас, поддерживая двери для миссис Шпигель из 26-А, он так и поступал: спал и пятился спиной, нащупывая ногой нижнюю ступеньку. Только, казалось, все они испарились. Он потерял равновесие, попытался ухватиться за перила и упал в воду.
Над поверхностью Мичигана мерцали огни Чикаго.
АВГУСТ, 24, 1983 г. ВРЕМЯ: 12.30 ДНЯ.
МАЙОР ДЕ СОТА, ДОМИНИК Р.
Захваченная нами база была набита получше рождественского чулка. Я был сентиментален, и мне пришелся по душе офис коменданта. Там находилась комната для обедов и кухня, персональный холодильник с полудюжиной отличных бифштексов. Все это я обыскал еще вечером. Нас было шесть человек: полковник Темп, возглавляющий отдел ядерных исследований; майор пехотинцев Билл Силайтковиц; капитан из корпуса связи; два других капитана