Пришла пора
Шрифт:
– Только что-то редко свекруха нас вспоминает… – вставила Раиса.
– Кончай, Рая! – перебил её Сергей.
– Про ГЛОНАСС слышали? – сменил тему Иван.
– Джи-пи-эс? – поправляет Антон.
– ГЛОНАСС – это «Замком по морде», – снова вмешалась ехидная жена Сергея.
– Ну, кончай, Раиса!
– Замком по морде? – поражена Катя.
– Не понял, – нахмурился Антон.
– ЗАМеститель КОМандира ПО МОРским ДЕлам! – довольная старинной шуткой, засмеялась Раиса. – Это же про моего Сергея!.. Его должность… Вот и ГЛОНАССом он тоже занимается.
– Серёга у нас,
…Антон и Катя снова на набережной Фонтанки, вышли из дома, в котором только что приобрели много новых знакомых. С некоторыми из них обнаружились невидимые нити связей с какой-то прошлой жизнью их родителей, друзей, соседей. Необычное, странное чувство…
– Что такое «золотарь»?
– Что-то связанное с золотом, вероятно… Goldsmith – то есть «ювелир»… Наверное, из ювелирных династий.
– «Птенцы гнезда Петрова»!.. По-моему, это Пушкин… Или Лермонтов? – гадала Катя. – Иван – славный парень… Ты согласен?
– Болтлив… И развязен.
Но Катя не согласилась с братом.
– Просто вежлив… Антон, я сойду с ума… Идём в полицию.
– Сначала, – упорствовал Антон, – посоветуемся в администрации симпозиума… Зачем сразу в полицию? Мы всё-таки не дома. Пару раз весной она здесь ночевала… – задумался Антон.
– А потом – в гостинице?
– В какой? – размышлял брат. – Сколько здесь гостиниц?.. Или можно обойти или обзвонить?..
– Логика типичного американского сухаря, янки. – Катя была возмущена. – Петербург огромный город. По-моему, больше Парижа… «Обойти, обзвонить…» Ты ведь жил здесь!.. Даже родился! – Катя вновь набрала номер на айфоне.
Белый телефон на кухне упрямо колотился…
Рядом с кухней в прихожей – несколько пар женской обуви, зимней в том числе. На проволочной вешалке – спортивная потрёпанная куртка, шубка из чёрной каракульчи…
…Антон и Катя вышли на широкую квадратную площадь (бывшую «Perukka-Saari», бывшую площадь Михайловского двора, бывшую площадь Фердинанда Лассаля).
Ныне это Площадь Искусств, расположившаяся между Инженерной и Итальянской улицами. Брат и сестра, остановившись возле памятника Пушкину, смотрели на Русский музей.
– Париж, не Париж… – задумчиво сказал Антон. – Но что-то общее есть.
– Есть! – согласилась Катя. – Антон, где мама? Идём в полицию.
– Когда мы с мамой уезжали в Штаты, здесь была милиция, нормальная милиция… Когда она успела превратиться в полицию?.. И зачем?.. И так быстро…
– А жандармерия здесь есть? – зная французский порядок, спросила Катя.
– Сомневаюсь…Такой полиции, как у нас в Штатах, наверняка, тут нет… Поэтому – местная полиция в крайнем случае. Сначала – симпозиум. Там толковые, интеллигентные люди. Но туда ещё рано…
Катя была огорчена.
Тем временем сухарь и педант ударился в воспоминания:
– Вот здесь, в МАЛЕГОТе…
– Где?
– Так называли этот театр – МАЛЕГОТ – Малый государственный оперный театр. Сокращённо… По-старому – в Михайловском театре, – как рассказывала мне мама, – всю жизнь танцевала моя бабушка Софья Николаевна Кречевская… В девичестве – Соня Обухова… У нас в Вермонте есть несколько фото… И в русском Интернете я её нашёл…
– Ты всё знаешь про театр? Откуда?
– Я тут, на этой площади, всё знаю наизусть. Меня на ней выгуливал мой дед Генрих Янович Кречевский. Вот там за углом, на Инженерной – цирк. Вот здесь на углу – оперетта. Рядом Филармония – бывшее Дворянское собрание. Здесь и работал сам дед.
– Кем?
– Он был музыкант…
– Какой?
– Из «духовенства»…
– Ещё и священник? – изумилась Катя.
– Гобой, фагот… – засмеялся Антон. – Медь, то есть трубы. Все, кто дует… Это и есть «духовенство»… Давным-давно дед играл в Персимфансе…
– Опера? – снова удивилась Катя.
– При коммунизме большевики, – начал делиться своими знаниями старший брат. – Они всё хотели сокращать – МАЛЕГОТ, Совнарком, колхоз, совхоз, Наркомпрос… ВКПБ… Аббревиатуры – понимаешь?
– Абривиэйтер, понимаю…
– Персимфанс – это оркестр без дирижёра, «ПЕРвый СИМФонический АНСамбль»… Как теперь здешний ГЛОНАСС…
– Это же везде так, – сказала Катя. – ООН, НАТО, Евросоюз… Брекзит…
…По узкому мостику они не спеша пересекли Екатерининский канал (бывший канал Грибоедова, бывшую речку Кривушу) и свернули в тихий переулок…
– А почему ты не стал музыкантом?
– Был бездарен по этой части… – усмехнувшись, объяснил Антон. – Наверное, мог бы быть только барабанщиком.
На самом деле этот мальчик показывал удивительные результаты и в музыке, и в математике. Известно ведь, что музыка – это мир цифр и чётких формул. Но его американский отчим – математик Бьёрн Хаслунд направил стопы своего талантливого пасынка в Гарвард – в мир цифр и расчётов. Засох парень…
Антон продолжал вспоминать:
– Вот здесь, я хорошо помню, в переулке была их уютная квартира. Как он теперь называется?
Антон стал разглядывать номер на доме.
– Шведский, два… Меня часто отправляли сюда ночевать. И мама приходила сюда за алиментами… Или элементами…
– За какими «элементами»?
– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Я запомнил это странное слово… Но никогда их не видел… И даже не представляю, как они выглядят.
Кадр из «Семейной кинохроники» 1985 г. – «Застой»
…Народная артистка Софья Николаевна Кречевская пощупала пульс своей бывшей невестки Ольги: