Пришлите старшего инспектора Веста
Шрифт:
Прибыли три сотрудника полиции штата Нью-Йорк в форме. К ним присоединились Майк Хилл и Роджер. Автомобиль Хилла оставили у озера. Женщина стояла в дверях, наблюдая за большим «понтиаком» и «олдсмобилом», двигавшимися по проселку. Фары высвечивали деревья. Дом Вебстера находился в пятнадцати милях, как сообщили Роджеру. Он прошел девять. Было четыре часа утра.
Вопросов задавали мало. Все казались сонными и молчаливыми. Роджер тоже молчал. Веки так отяжелели, что опасность заснуть была вполне реальной.
Дорога петляла, взбегая на холмы, делала крутые повороты и была такой узкой, что едва ли могли разойтись две машины. Поездка заняла сорок минут.
Роджера не удивило, что дом Вебстера опустел. Гиссинг, мальчик, новый пленный — все уехали. Он заставлял себя принимать участие в осмотре дома наравне с другими. Свидетельство большой спешки, следы от пуль на полу и в оконной раме, пятно крови на ковре, где упал человек, ясно говорили о том, что Роджер не лгал. Из прибывших самым мрачным был худой жилистый полицейский со шрамом на лице, оставшимся от старой раны. Его звали Эл, и у него были сержантские нашивки. Они окончили досмотр и перешли в ту комнату, где тогда сидел Гиссинг. Эл нацелился на Роджера маленькими блестящими глазками и вкрадчиво произнес:
— Теперь расскажите нам, что здесь произошло.
— Эл, — запротестовал Майк Хилл, — парень едва на ногах стоит.
— Я и сам вижу, Майк. А ты держись от этого подальше. — Его рука потянулась к столу рядом с тем креслом, где сидел Гиссинг, и он уже был готов взять нож для разрезания бумаг.
— Скажите нам, что случилось с того времени, как…
Роджер крикнул:
— Не трогайте этот нож! Не прикасайтесь к нему!
Эл отдернул руку, будто нож был раскаленным.
— Он держал этот нож в руках, — сказал Роджер, и его усталость и напряженность сняло как рукой. — Похититель держал его, на нем отпечатки его пальцев. Не прикасайтесь к нему и никому не говорите, что он у вас.
— О’кей, — сказал Эл и в первый раз улыбнулся. — Не нужно так нервничать. Вы можете достать мне конверт? — обратился он к одному из полицейских. — Ну, а теперь, мистер Вест…
Он не закончил. У входной двери кто-то крикнул, что к ним идет человек. Сержант Эл оставил Роджера, три человека вышли в ночь. Начиналась заря, возвестившая приход нового дня. Вдали слышались голоса. Они приближались. На веранде появились люди. Они вели человека — взъерошенного, измотанного; лицо в царапинах, одежда разорвана, — но, несмотря на это, узнать его было можно.
— Пуллинджер! — воскликнул Роджер.
Пуллинджер чуть не упал, но его держали сильные руки. Он слабо улыбнулся.
— Привет, Роджер, — произнес он. — Ты счастливый человек. Разрешите мне сесть и дайте что-нибудь выпить. Только побольше.
Пока его вели к креслу, он все время криво улыбался.
Ванна, бритье, бекон с яичницей вернули Роджеру человеческий облик. В течение нескольких дней напряжение не покидало его, но это не шло в счет. Пуллинджер назвал его счастливчиком, и Роджер не спорил. Пуллинджер тоже не мог жаловаться.
Он рассказал о своих приключениях сержанту Элу и Роджеру, не разрешив присутствовать больше никому. Удостоверение,
— Это была та еще погоня, но ведь мы могли бы потерять вас совсем, — сказал Пуллинджер.
Он пришел в себя рано утром. Они стояли в это время около того места, где потеряли след той машины. Потом они снова засекли ее. Роджер был все еще в ней. Он находился в бессознательном состоянии в течение двадцати четырех часов. Они вновь начали преследование и достигли старого дома Вебстера. Там они наткнулись на сигнальную проволоку.
— Они поймали Бадди, — говорил Пуллинджер вялым голосом. — Я ускользнул. Упал в глубокий овраг и какой-то ручей. Пока я выбирался, прошло достаточно много времени и я успел как раз к их паническому бегству, как будто под них подложили динамит… Я ждал, но близко не подходил. Потом приехали вы, но откуда мне было знать, что вы — свои?
— Ну, теперь все в порядке, мистер Пуллинджер, — сказал Эл, — можете успокоиться. Я связался со штабом, а они — с департаментом полиции Нью-Йорка, и если нам повезет, то далеко они не уйдут.
— Я бы разорвал их своими руками, — сказал Пуллинджер, глядя на свои руки, а не на Роджера.
Они сидели за столом с остатками завтрака и блюдцем, полным окурков, в гостинице в Вайкоме. За стеной шумел пылесос. За окнами на глади озера сияло солнце.
Пуллинджер встал.
— Теперь я хочу поспать, — объявил он. — Шли бы и вы, Роджер.
— Я уже поспал, сколько надо.
— Я же говорил, что вы счастливый человек! Так оно и есть. Сержант позаботится о вас. Позднее мы вместе отправимся в Нью-Йорк, если не получим других распоряжений, — Он подавил зевок. — Вы здесь единственный человек, который все еще может указать пальцем на Гиссинга.
— Я даже в спешке не забуду его, — ответил Роджер.
— Сержант, — сказал Пуллинджер, — берегите мистера Веста, он для нас очень ценен, — и снова зевнул, отправляясь в свою комнату.
Дверь за ним захлопнулась. Сержант Эл сказал, что ему предстоит работа и вопросительно посмотрел на Роджера:
— Может быть, вы пойдете со мной, мистер Вест. Мне нужно написать подробный рапорт о случившемся.
— Очень хорошо, — согласился Роджер.
Отделение полиции было недалеко. Широкая главная улица Вайкома была асфальтированной, а обочины — земляными. Людей на улице очень мало. Большие сверкающие машины припаркованы на стоянках или закрыты в гаражах. Два магазинчика и супермаркет полупусты, и глаза Роджера приковывали заполненные товаром полки.