Прислуга
Шрифт:
— Ту, что собирает рассказы про чернокожую прислугу. Зачем она это делает? Какой ей в том интерес? Я слышала, она ходит к тебе каждую неделю.
Эйбилин опускает голову:
— Слушай, мы должны держать все в секрете.
Минни старательно отворачивается. Никто, кроме участников затеи, не знает, что она тоже в деле. Всем известно только про Эйбилин.
Клара кивает:
— Не волнуйся, я никому ничего не скажу.
Скитер делает пометку в блокноте — наброски к статье о Празднике. Оглядывает зал, отмечает зеленый бархат, падуб, красные розы и сухие листья магнолии в качестве
— Некуда бежать, да, Элизабет? — иронически осведомляется Скитер.
— Что? А, Скитер, как поживаешь? — судорожно улыбается Элизабет. — Я… здесь так жарко. Мне нужно подышать свежим воздухом.
Скитер провожает взглядом Элизабет и Селию Фут, в своем диком платье спешащую следом. «Вот это настоящий сюжет, — размышляет Скитер. — Не украшения из цветов и не количество складок на платье Хилли. В этом году главная тема — Модная Катастрофа Селии Фут».
Мгновение спустя звучит приглашение к обеду, гости рассаживаются по местам. Селия и Джонни оказались за столом с несколькими парами, живущими за городом, — друзья друзей, а по сути, не ведомые никому люди. Скитер — с кем-то из местных, но на этот раз ни с Президентом Хилли, ни даже с Секретарем Элизабет. Гул голосов, восторги по поводу вечера и шатобриана. После основного блюда Хилли поднимается на трибуну. Взрыв аплодисментов. Она улыбается собравшимся.
— Добрый вечер. Искренне благодарю вас за то, что пришли сегодня. Всем понравился обед?
Кивки и гул одобрения.
— Прежде чем начнется аукцион, я бы хотела поблагодарить тех, кто способствовал успеху сегодняшнего вечера. — Не поворачивая головы, Хилли жестом указывает влево, где выстроились дюжина чернокожих женщин в белой униформе, а позади — дюжина чернокожих мужчин в серо-белых смокингах. — Давайте поаплодируем обслуживающему персоналу за чудесную еду, которую они приготовили и подали, и за десерты, которые изготовлены специально для аукциона. — Здесь Хилли подносит к глазам листок и продолжает: — Они по-своему помогают Лиге в осуществлении ее цели — накормить бедных голодающих детей Африки. Цели близкой, я уверена, и их собственным сердцам.
Белые за столами аплодируют прислуге. Некоторые из чернокожих сдержанно улыбаются в ответ. Но большинство равнодушно смотрит поверх голов публики.
— Далее мы хотели бы поблагодарить тех, кто, не являясь членом Лиги, предоставил ей свое время и помощь, — вы значительно облегчили наш труд.
Жидкие аплодисменты, обмен прохладными улыбками между членами и нечленами Лиги. «Какая жалость, — думают, вероятно, члены Лиги. — Как стыдно и неприятно, что вам, дамы, не хватает благородного происхождения, чтобы стать членами нашего клуба».
Хилли продолжает, произнося благодарности хорошо поставленным патриотическим голосом. Подают кофе, но все женщины, в отличие от своих мужей, не сводят восторженных глаз с Хилли.
— …Спасибо «Скобяным товарам Бун»… не позабудем и «Магазин Бен Франклин»… — И завершает список: — И разумеется, мы выражаем признательность анонимному сотруднику информационного бюллетеня за, хм, оборудование для проведения Санитарной инициативы.
Отдельные смешки, но почти все головы поворачиваются к Скитер — посмотреть, хватит ли у нее нахальства признаться.
— Я хотела бы, чтобы вы, отринув стеснительность, вышли вперед и приняли нашу благодарность. Без вашей помощи мы, честно говоря, не смогли бы произвести столь значительный объем работ.
Скитер, с абсолютно непроницаемым лицом, не отводит взгляда от трибуны. Хилли ослепительно улыбается.
— И наконец, отдельная благодарность моему мужу Уильяму Холбруку — за то, что пожертвовал выходными в охотничьем лагере. — Улыбнувшись супругу, она добавляет, чуть понизив голос: — И не забудьте, избиратели. Холбрука — в сенат штата.
Доброжелательные смешки в ответ на прозрачный намек Хилли.
— Что, Вирджиния? — Хилли подносит руку к уху. — Нет, я не баллотируюсь вместе с ним. Но, конгрессмены, присутствующие среди нас сегодня, — если вы не разберетесь с проблемой раздельного обучения, имейте в виду, я явлюсь к вам и все организую сама.
Очередной взрыв смеха. Сенатор и миссис Уитворт, сидящие за первым столом, весело кивают. Скитер не смотрит в их сторону. Они встретились чуть раньше, за коктейлем. Но миссис Уитворт утащила сенатора прежде, чем он успел во второй раз обнять Скитер. Стюарт не появился.
Обед и речь завершились, мужья перешли к бару, некоторые отправились танцевать. За аукционными столами началась суета из-за последних предложений. Две бабушки вступили в бой за антикварный детский чайный сервиз. Кто-то пустил слух, что сервиз принадлежал королевской семье и был контрабандой вывезен в повозке через всю Германию, пока в итоге не оказался в антикварной лавке «Магнолия» на Фэйрвью-стрит. Цена в мгновение ока взлетела с пятнадцати долларов до восьмидесяти пяти.
В углу, у барной стойки, зевает Джонни. Селия хмурит брови:
— Поверить не могу, что она говорила о помощи нечленов. А мне сказала, что в этом году им не нужна никакая помощь.
— Ничего страшного, поможешь в следующем, — утешает Джонни.
Заметив, что толпа, окружающая Хилли, почти рассосалась, Селия говорит:
— Джонни, я сейчас вернусь.
— А потом давай выбираться отсюда. Устал я от этой идиотской бессмыслицы.
Тут рядом возникает Ричард Гросс, приятель Джонни по охотничьему клубу, и дружески хлопает его по плечу. Мужчины беседуют, смеются, разглядывают толпу гостей.
Селии удается почти подобраться к Хилли, но та скрывается за трибуной. И Селия отступает, словно боится места, где всего несколько минут назад Хилли предстала во всей мощи собственной власти.
Как только Селия удаляется в дамскую комнату, Хилли вновь оказывается на арене.
— О, Джонни Фут! — радостно приветствует она и подхватывает его под руку. — Удивительно видеть тебя здесь. Всем известно, что ты терпеть не можешь шумные сборища.
— Ты же знаешь, завтра открывается охотничий сезон, — вздыхает Джонни.