Прислужник своего «Естества»
Шрифт:
– Прекрасно. Благодарю. – он снова старался говорить чётко выговаривая слова, и равнодушно-деловым тоном, – В таком случае можно подавать обед. И я прошу вас, Анна, проследить лично за тем, чтоб казы было не меньше пяти ломтиков.
– Будет сделано.
– Хорошо. – он покивал, – В таком случае, всего доброго.
– И вам, Андрей, мои наилучшие пожелания.
Он отключил Диспетчерскую.
Посмотрел на руки, поворачивая кисти перед собой.
Дрожат, гады. Можно подумать, он снова там, в мире грёз, что зовутся наведёнными кошмарами. Хотя с момента, когда его «разбудили», и привели тело в порядок, прошло уже больше года, всё равно – ощущение
Вернуться к пыткам!..
Он этого вовсе не желает. Стало быть, нужно…
Выполнять. То, что полагается выполнять по Договору. Уже с его стороны.
Он снова глянул на руки: нет, мышцы на них, как и во всём теле, восстановлены отлично. Чертовы процедуры и изматывающие тренировки, когда он пытался снова обрести полный контроль над пролежавшим в неподвижности пять веков телом, позади.
Он – снова он.
В полном объёме.
Но всё же хорошо, что во время разговоров он теперь приспособился класть руки на стол пульта перед собой, и держать полусжатыми в кулаки – так его чёртов тремор практически (Ну, он на это надеялся!) не заметен – ни живым наблюдателям, ни компьютерным программам.
Впрочем, кому он голову морочит?!
Вон, на потолке во всех углах – чёрненькие бусинки видеокамер. Он не сомневался, что они есть даже в туалете его камеры. А, возможно, и в унитазе – ну как же! Нужно контролировать, чтоб акт дефекации у единственного, и, следовательно, самого ценного и хорошо охраняемого, заключенного Андропризона, происходил без эксцессов!..
Он прошёл в зал, где обедал. Стол доставки как раз коротко звенькнул: первое пришло. Андрей хлопнул ладонью по центру стола. Пластина, перекрывавшая люк, ушла в столешницу, и из толстой, с добрых два фута, ножки, лифт выдвинул круглый поднос. С тарелкой, от которой шёл пар, ложкой, и двумя ломтиками серого хлеба с отрубями.
Андрей поднос с лифта снял. Поставил перед собой. Сел на простой деревянный стул. Развернул хлопчатобумажную серо-белую салфетку, сложенную в аккуратный треугольник, положил на колени.
Повеситься, как он одно время планировал, на верёвке, сплетённой из разорванных на полосы салфеток никогда бы не удалось: по толщине они были тоньше папиросной бумаги, и выдержать могли бы разве что крысу.
Крыса.
Сколько раз он сравнивал себя с ней. Особенно вначале.
Однако потом поверил-таки в «глубочайшие заверения» и взывания к его сознательности и совести. Вернее – сделал вид. И – стал вести себя «прилично».
Если под этим термином понимать не больше не меньше, как согласие добровольно находиться в сексуальное рабстве.
Да, он – раб. Прислужник. «Производитель». Спермы.
И его тут, в Андропризоне, используют.
С другой стороны, как ему достаточно часто указывают, и как он и сам умом отлично понимает – его положению мог бы позавидовать любой падишах, шейх или эмир. Словом – обладатель гигантского восточного гарема.
Потому что женщин, реально доступных Андрею – миллионы. Нет, правда – миллионы! Он так до сих пор и не смог ни разу долистать чёртов Каталог до конца – даже если смотрел на кандидатку не больше секунды, к восьмому-десятому часу глаза начинало резать, словно туда насыпали песка, а череда великолепнейших, породистых самок на экране всё не заканчивалась…
Единственное, что хреново – то, что вживую, так сказать, непосредственно, ему ни с одной из избранных им кандидаток побывать так и не удалось. Да и не удастся.
Его тюремщики объясняли это максимально просто. И, в-принципе, правдоподобно. У него в организме нет антител и прочих прибамбасов, могущих предохранить его от супернавороченной заразы, которой сейчас полно в крови всех этих «ныне живущих». И достаточно будет просто погладить кожу, поцеловать, подышать рядом, (Не говоря уж о том, что он делал с этими избранницами потом!) и он умрёт мучительной смертью.
Оставив без Будущего целую расу.
Ну, это ему опять-таки – так объяснили. Понимая, что он, как мужчина, должен, и будет руководствоваться доводами, скорее, рассудка, чем эмоциями.
Покончив с борщом, он поставил поднос с пустой тарелкой снова на платформу лифта.
Лифт немедленно ушёл вниз, а пластина броневой стали мгновенно перекрыла отверстие. Андрей отлично знал, что пластина по прочности похожа на титановую – однажды пробовал её заклинить тем же подносом, чтоб попытаться сбежать по шахте лифта в кухню. Или откуда там к нему поступают тарелки с пищей.
Ага, два раза. Поднос смялся так, словно был из бумаги, а удержать кромку пластины не смог бы, наверное, и сам Геракл: усилие на ней достигало, похоже, не меньше полутоны. Андрея тогда от лишения пальцев спасла лишь мгновенная реакция – успел отдёрнуть их до того, как острый край достиг пазов. Но и так вмятины на коже исчезли лишь спустя пару дней. Плюс выслушивание неизбежного брюзжания от Координаторши: «Как вы могли! Безрассудно пытаться сбежать – вас повсюду ждёт смерть! И смерть – мучительная! Только очищенный воздух и стерилизованные продукты Бункера позволяют вам выживать здесь, в этой камере! Мы заботимся о вашей же безопасности! Поверьте: за вашу жизнь и здоровье отвечают буквально тысячи работниц!»
Ах, Анна, Анна… Встретиться бы лично. Уж он бы объяснил – про свою «безопасность»!..
На второе сегодня оказался бифштекс. С кровью, но отлично прожаренный. Отдельно на блюдечке с подложенной снизу изящной кружевной салфеточкой лежало пять ломтиков казы – восточной колбасы из конины. Которая отлично способствует. И повышает. То, что положено повысить через… – он кинул взгляд на часы, висящие над дверным проёмом, – примерно два с половиной часа.
Заедая бифштекс картофельным пюре с подливой, Андрей подумал, что мог бы и не выдрючиваться, заказывая эту самую казы – всё у него и так (Тьфу-тьфу!) работает, как, вот именно – часы. На «полтретьего!» Но всё-таки…
Всё-таки он отлично понимал, что «работоспособным», а точнее – донором активной спермы, то есть такой, где сперматозоиды шустрые и живучие, сможет служить ещё максимум семь-восемь лет. На момент разморозки ему было сорок пять. Насколько он помнил, примерно так же было и двум героям из знаменитого когда-то фильма Вайды «Сексмиссия, или новые амазонки». Где уже была чётко обозначена ситуация, практически идентичная той, в которой оказался он.
Конечно, он не знал, что из того, что сообщили ему его «размораживальщицы» – правда, а что – нет. Но по их версии человечество лишилось навсегда той половины, что зовётся «мужественной». Произошло это от того, что ещё в двадцать первом веке из набора мужских ген и хромосом вдруг стала стремительно исчезать эта самая, отвечающая за «мужественность», хромосома Игрек. За каких-то тридцать лет число тех мужчин, кто не мог иметь потомство, достигло девяноста процентов.