Прислужник своего «Естества»
Шрифт:
Но к их величайшей досаде ни одного другого, даже самого завалящего, мужчины на планете не осталось. И когда отряд разведчиков, посланный отчаявшимся Советом, добрался сюда, в сердце Антарктиды, в ничтожной надежде найти здесь, в Андропризоне, сведения о котором раскопали в одном из чудом же сохранившихся подземных архивах, хоть кого-то, она первая оказалась восхищена их находками: целых трое замороженных мужчин! В заведении, рассчитанном на три с половиной тысячи узников…
Совет тогда сразу решил послать капитальную, многочисленную и хорошо оснащённую, экспедицию. Но поскольку ни одного вертолёта не сохранилось в рабочем состоянии, идти
И, разумеется, без неё попытки воскресить, после долгих и крайне хлопотных предварительных приготовлений, и дикой грызни в Совете, этих узников, убили двух из этих троих. И, само-собой, по закону подлости тот, кого «племенным производителем» все они хотели бы видеть в последнюю очередь, каким-то чудом выжил. И даже сохранил нормальный (Сравнительно!) рассудок! И память.
Вот именно его память и напрягала Анну больше всего.
Потому что понимала она: этот гад отлично помнит, за что сюда попал. И два с половиной года мучений и «процедур» ничему его не научили! И не заставили раскаяться…
И если предоставить ему и правда: настоящую, живую, женщину – никто не даст гарантии, что он её попросту не придушит. Оплодотворив. Или до этого. Ещё и поглумившись и поиздевавшись: заключённый с негодяем-садистом Договор оставляет сам «процесс» проведения оплодотворения – на его усмотрение!
Как и все действия, которые он производит с куклой, которую ему синтезируют по его мерзким предпочтениям – никто из персонала Андропризона, и она в первую очередь – не оспаривает, и уж тем более – не препятствует. Договор!..
И то, что за предыдущий год и два месяца этот Андрей ни разу не позволил себе поиздеваться, или поунижать, или – подвергнуть пытке, или просто придушить предоставленный ему «экземпляр», говорит не о том, что он оставил в прошлом свои мерзкие привычки и склонности.
А о том, что он отлично понимает, что перед ним – кукла, бесчувственная бионическая машина, созданная с одной единственной целью – получить его семя. И никаких «страданий» этот несчастный робот при пытках или даже убийстве испытывать не будет. Равно как и сексуального удовлетворения…
Именно поэтому, как она считала, он до сих пор и не пробовал ни разу заняться снова тем, чем привык. И за что и был приговорён к смерти. Которую «гуманное» Правительство мужчин предложило заменить на десять лет «искупления». На что эта гнусная тварь сразу согласилась! И была уверена, что не сломить его пытками и издевательствами!
С другой стороны, если б не его согласие на «альтернативное наказание», которое придумали давно, но только за пару месяцев до его осуждения смогли воплотить в конкретную Программу инженеры и программисты: шлем для полного «погружения», так не остался бы в живых и он.
А программа пыток с помощью Шлема – очень хорошо передаёт реальность.
И пусть она – псевдо-реальность, но заключённые действительно не могли отличить ощущения, получаемые в шлеме – от непосредственных, подлинных. И тут наверняка дело – в нанотрубках с самонаведением, автоматически находящих нужные нервные узлы и центры там, под черепом… (Ах, им бы эти технологии!..)
Так что этот Андрей был восьмым из тех, кто согласился расстрел заменить на десятилетнюю программу ежедневных пыток, и первый, кто выжил после двух с половиной лет применения. А вот первые семь из решившихся – погибли. Или спятили. Причём – некоторые даже всего после трёх-четырёх дней…
Что говорит, с одной стороны – о завидной стойкости духа сволоча-садиста, а с другой – заставляет лишний раз утвердиться в мысли о том, что «горбатого могила исправит». Если он без особых сдвигов в психике перенёс девятьсот сорок три «отключения», и не сдался, и не стал умолять о расторжении Контракта, и скорейшем приведении в исполнение основного приговора – значит, упорный. И мужественный. Что, кстати, на латыни и означает его имя…
Но когда Совет только собирался утвердить его как одного из основных доноров спермы для оплодотворения оставшихся яйцеклеток, именно Анна выступала категорически против этого. Приведя свои простые, и казавшиеся ей очень убедительными, доводы: негоже, если все родившиеся в результате применения его спермы мальчики, выросшие затем во взрослых мужчины, станут садистами и извращенцами! Потому что так положение Женщины как главы ячейки Социума под названием «Семья» окажется под угрозой!
И сильный и харизматичный лидер, ни в грош не ставящий свою супругу, и презирающий и всех остальных женщин, не позволит распоряжаться своей судьбой и командовать собой – «второсортному существу»! И все разговоры и рассуждения о том, что всё это у младенцев, а затем и подростков может быть исправлено такими превентивно-профилактическими мерами, как воспитание в «атмосфере любви и заботы», и прививание «уважения» к будущей супруге «материнскими беседами» – полная чушь!
Не может наносное воспитание и образование пересилить того зверского и тёмного, что сокрыто в глубинах мозжечка, где хранятся первичные стимулы каждого организма – инстинкты выживания и стремление к доминированию! А у самцов человеческого рода именно это стремление вбито, вмуровано накрепко в гнусную суть их – что сознания, что – подсознания! «Охотники» же и «добытчики»! Ну, и просто – воины.
Однако доводам её тогда не вняли. И рот ей заткнули альтернативным решением: попробовать для начала оставлять развиваться только девочек. А через несколько лет, когда будет доказано, что у них всё в порядке с психикой, попробовать вырастить и хотя бы несколько таких мальчиков. И постараться их «воспитать». В соответствии со специально разработанной лучшими психологами программой. Где будет предусмотрена коррекция асоциальных действий…
И только если опыт не удастся – уничтожить экспериментальные образцы. И в будущем оставлять в живых только девочек, рождённых от Андрея.
Анна тогда настояла на том, чтоб её особое мнение записали в протокол: что и девочки с такой наследственностью вырастут, несмотря ни на какое воспитание – извращенками! Опасными для коллег и вообще – всех окружающих! И подающих отвратительный пример, разваливая дисциплину их маленького и хрупкого мирка изнутри!
Мнение записали. Но «умные» коллеги по Совету постановили – применять. Сперму единственного оставшегося в живых самца. Приняв за основной постулат, что было бы преступно не воспользоваться последним шансом получить для воспроизводства общества свежего, здорового, и явно активного мужского семенного материала!