Prison
Шрифт:
— Тули… — послышался слабый голос монаха.
Мой друг. Мой милый друг. Хиланен.
— Я хочу поговорить с ним, — сказала я, выразительно посмотрев на Тора, а затем на Локи. — Наедине.
Тор кивнул, пропуская меня к дверям, а Локи демонстративно отвернулся и отошел на несколько шагов. Стражники проводили меня до очередной палаты в больничном крыле и ушли стройным рядом, как только Тор отпустил их легким кивком головы.
Войдя в палату и плотно закрыв за собой двери, я увидела Хиланена. Он сидел на кушетке, держась за нее руками. Подняв голову, он устремил на меня взгляд своих усталых голубых
Я сделала несколько нерешительных шагов, но затем кинулась к нему, заключив своего жениха в объятия.
— Я так боялась, — прошептала я. — Я так боялась! Я думала, они убили тебя. Как ты? Тебе уж лучше? Можешь идти? Нам надо срочно придумать план, как выбраться отсюда… Как только я узнаю, где моя Перчатка…
— Постой, Тули, — Хиланен немного отстранил меня, схватив за плечи. Он с сомнением посмотрел в мои глаза и слегка приподнял одну бровь. — Они угрожали тебе? Как ты себя чувствуешь? Я говорил, ты можешь быть беременной, помнишь, я предполагал…
— Они постоянно говорят, что я должна их знать, но я понятия не имею, кто они! Но моя Перчатка у них!
— Ты никого не помнишь? — Хиланен прищурил глаза. Его теплые руки все еще сжимали мои предплечья. Какое же безмерное счастье видеть, что с ним все в порядке!
— Почему я должна их помнить? — удивилась я. — У меня есть только ты, — улыбнувшись, я пригладила рукой его непослушные русые полосы.
— Только я, — повторил Хиланен и положил свою ладонь на мою щеку, погладив ее большим пальцем. Повисла пауза, заполняемая только его тяжелым дыханием. — Тули… — он нежностью смотрел в мои глаза, словно любуясь, а затем приблизился, почти прикоснувшись губами к моим губам. — Как же ты прекрасна…
Он нежно поцеловал меня, крепче обнимая и прижимая к себе. Такие невесомые прикосновения… Но, почему-то, я была абсолютно уверена, что они не были мне знакомы раньше.
— Довольно! — раздался гневный голос Локи и звук распахнутых дверей. Обернувшись, я увидела, что он пересек комнату в несколько широких шагов и, оттолкнув меня, схватил Хиланена за ворот рубахи и, приподняв над кушеткой, с силой встряхнул.
— То, что она не помнит меня, никак не оправдывает твоих поступков! Ты Перчатку не надевал, ты все помнишь! — с яростью кричал Локи. — Так помни свое место, смертный! У меня бесконечное терпение, но и ему может прийти конец! Держи свои лапы при себе и не распускай свой поганый язык! Во всех смыслах! Тебе ясно?! — прорычал Локи.
— Да кто ты такой? — хрипло с трудом проговорил Хиланен.
— Я — Локи. Бог Хитрости и Лжи. Тули беременна, ты не ошибся. И этот ребенок мой. Так что если ты хотя бы попытаешься отнять ее у меня, клянусь, я так измучаю твое сознание, что ты будешь умолять своих жалких Духов, чтобы они даровали тебе смерть!
— Отпусти его! — я не знала, как Локи может отреагировать. Лучше не угрожать пока.
Локи еще несколько секунд держал Хиланена за грудки, зло всматриваясь в его глаза. Что у него сейчас на уме? Как же жаль, что я не умею читать мысли! Стоит ли пытаться нападать на него? Жизнь моего жениха для него абсолютно не ценна, это я поняла. А моя жизнь?
— Сейчас же отпусти его! — меня уже начала раздражать наглость этого типа.
— Отпустить? — Локи ухмыльнулся, все так же глядя в лицо Хиланену. — Что ж, хорошо.
Сказав
— Ты чудовище! Ты поплатишься за это! — закричала я, помогая монаху подняться на ноги. Он сильно опирался на меня и прижимал одну руку к телу. Наверное, этот подлец сломал ее, как и ногу, на которую Хиланен не мог наступить. — Лжец! Ты не можешь быть отцом моего ребенка! Я бы и близко тебя не подпустила к себе!
Наверно, я сделала ошибку, сказав эти слова. Локи с таким неистовством взглянул на меня, что внутри все похолодело. Он медленно подошел ко мне почти вплотную и, не отводя с меня зеленых глаз, больно схватил за предплечье одной рукой, а вторую положил ладонью на низ моего живота. Удивительно, но по моему предплечью стал растекаться колкий мороз, а от ладони по животу расплывалось тепло…
— Это мой сын, — хрипло проговорил он. — Нравится тебе это или нет, но ты носишь моего ребенка. И, как бы тебе теперь не хотелось в это верить, он был зачат в искренней любви. Я чувствую его. И ты чувствуешь. И прекрасно понимаешь, что я не лгу.
POV Локи.
Двери палаты распахнулись и внутрь вошел Один в сопровождении Эйр. Перед его взором предстала занимательная картина: я, держащий руку на животе Тули, от которого физически ощущалось тепло, сама Тули, с ненавистью смотрящая на меня, монах, с трудом опирающийся на кушетку, перевернутый стол, который задел мальчишка при падении и треснувшая стена около нас.
При виде Всеотца, смертная дернулась и, похоже, хотела кинуться на него, но Один опередил ее, ловко заключив ее запястья в рунные оковы. Я бы для перестраховки так же сковал и ноги и, на всякий случай, шею девчонки. Она умна, мало ли, что может прийти в ее смышленую безумную головку…
— Не делай и не говори ничего, о чем потом будешь жалеть, дитя, — воскликнул Один. Возможно, он боялся, что Тули захочет немедленно исчезнуть отсюда, но она больше желает выцарапать отцу глаза, ведь она видела, как я отдал Перчатку Одину. А вот снять с ее пальчика кольцо все-таки не помешает.
Когда я взял ее руку в свою, она тут же смекнула, что я планирую сделать, и сжала руку в кулак. Как ребенок! Я даже усмехнулся. Что мне твой кулак, глупая? И, без труда разжав пальцы, стащил кольцо, надев его на свой мизинец.
— Это верное решение, — заметил Один. За его спиной я заметил Скульд и Урд. Отлично, значит, сейчас мы быстро разберемся с беспамятством Тули.
— У-у-у… Совсем дела плохи, — проговорила Скульд, выглядывая из-за спины Всеотца. Я постарался пропустить эту фразу мимо ушей. Но я понимал, все действительно плохо. И чем думала эта бестолковая девчонка, надевая Перчатку на руку?!
— Дитя, встань на колени и не шевелись, — продолжил говорить Один.
— С какой стати, старик?! — с вызовом спросила Тули, гордо подняв подбородок. Ее взгляд метался по помещению. Видимо, она прикидывала, как именно могла бы сбежать, но судя по отчаянию, с которым рыскали глаза, побег не удастся. И ясно почему: камня у нее нет, уходить надо на «своих двоих», а ее женишок теперь еще около месяца быстро передвигаться не сможет. И ложку в руке держать. Надеюсь, он левша.