Приступаю к задержанию
Шрифт:
– Все равно, Иван Николаевич, но признайте за мной право на удивление. И согласитесь: там вам непременно нужно было идти в номер за сигаретами, оставляя за спиной неоконченную партию и семейную сцену, грозившую прервать партию окончательно, а здесь? Ведь сейчас вам достаточно было опустить руку в карман.
– Я заодно в уборную зашел, этого вам достаточно? – ответил Приходько. – Или вы предполагаете, что я за две минуты зарезал Казакова и спокойно вернулся доигрывать партию?
– Что вы, что вы! – Виктор сделал протестующий жест. – Точно уже установлено, что вы никак не могли успеть.
– И
– А кстати, Иван Николаевич, почему вы назвали Казакова делягой? – спросил Виктор.
– Вы его комнату осматривали? Вещи видели? – Приходько бросил папиросу в пепельницу и закурил сигарету. – У вас что, другое впечатление?
– Ну, вещи – это еще ничего не значит. Друянов тоже к вещам неравнодушен. – Виктор напряженно следил за лицом Приходько, но ничего не увидел. На Друянова тот не отреагировал, лишь пожал плечами и уверенно сказал:
– Вам виднее. Только потом вспомните мои слова. Проходимцем был покойничек. У меня на таких глаз точный.
– Ну ладно. Спасибо, и извините за беспокойство, – Виктор встал, давая понять, что разговор окончен. – Понимаю, неприятно. Но... – Виктор развел руками.
– Понятно, – перебил Приходько, – отдыхайте, веселитесь, но из города пока не выезжайте. Так?
– Потерпите пару дней, Иван Николаевич. Потом – куда угодно, – ответил Виктор.
Приходько ушел.
Виктор из окна смотрел, как он переходит улицу.
В первом часу ночи в кабинет вошел майор Краснов с двумя постовыми милиционерами. Майор командовал наружной службой, и Виктор вчера попросил у него двух человек. Виктор решил выбраться на день из кабинета. Посмотреть, так сказать, на происходящее своими глазами.
– Людей не хватает, Виктор, но тебе я выделил лучших, – майор показал на своих спутников. – Знакомься.
Старшина, флегматичный толстяк лет пятидесяти, пожимая руку, смотрел куда-то в ухо Виктору маленькими сонными глазками.
– Сергей Сергеевич, ветеран, чуть ли не основатель нашей милиции, – представил его майор.
Вторым был парнишка лет восемнадцати. Когда майор назвал его по фамилии, он вытянулся в струнку. Парнишка был подстрижен под машинку, отчего уши торчали огромными лопухами. Форменное обмундирование на его тщедушной фигуре болталось свободно, еще более подчеркивая худобу.
– Анатолий, – сказал майор и посмотрел на Виктора так, будто призывал вместе полюбоваться красавцем. – Анатолий Мухов. Его должны призвать в армию, но оставили на год. Вот он и решил за это время навести в родном городе образцовый порядок.
Майор улыбнулся в ответ на иронический взгляд Виктора и сказал:
– Забирай моих героев и действуй. Уверен, что останешься доволен, – и ушел.
– Главное, – подражая начальству, говорил Виктор тихим ровным голосом, – чтобы вы утром были одеты как можно неприметнее. Задачи объясню на месте. Встречаемся в шесть утра у ларька напротив «Приморской». Вот, собственно, и все.
Шифротелеграмма. МОСКВА. УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК. ОБСТАНОВКА ОСЛОЖНИЛАСЬ. У ПРЕСТУПНИКА ПОЯВИЛСЯ ПАРТНЕР.
Глава 4
Шахов, Приходько и Друянов отдыхают
Улица шумела беззаботными голосами. Бархатный сезон был в разгаре.
Друянов завтракал в открытом кафе, положив перед собой газету, но больше смотрел на улицу, порой тыча вилкой мимо тарелки. Неожиданно он встал, отодвинул тарелку с недоеденной яичницей и, наталкиваясь на стулья, пошел к выходу.
По другой стороне улицы шел Шахов. Был он, как все, с полотенцем и сумкой, и шел, как большинство отдыхающих, к морю.
Друянов завернул за угол кафе и появился оттуда только после того, как Шахов отошел на значительное расстояние. Тогда Друянов двинулся за ним следом.
На пляже Друянов расположился неподалеку от Шахова, сразу попавшего в большую компанию молодежи, которую он развлекал гитарой и песнями. Вскоре к шумной группе, в центре которой восседал Шахов, подошел человек в обвислой соломенной шляпе. Это был мужчина лет сорока, с длинным бесцветным лицом. Вернее, все на этом лице – брови, ресницы, глаза, рот, длинные полубаки, видневшиеся из-под шляпы, – было серо-желтого цвета, словно присыпанное пылью. Рубашкой с длинными рукавами и темными брюками мужчина контрастно выделялся среди голых обитателей пляжа. Он постоял немного, как бы прислушиваясь к гитаре, потом медленно пошел вдоль берега.
Шахов под одобрительные возгласы исполнил еще один душещипательный романс и тоже поднялся.
За неделю он покрылся ровным загаром, и сейчас мышцы мощно переливались под бронзовой кожей.
Ребята проводили своего кумира восхищенными взглядами и, когда он отошел, загалдели, что-то возбужденно обсуждая.
Через несколько секунд вслед за Шаховым отправился и Друянов.
В суете и разноголосице многолюдного пляжа все эти передвижения не привлекли к себе внимания.
Шахов пришел за валуны, где купающихся было сравнительно много. Он огляделся и, увидев мужчину в широкополой соломенной шляпе, подошел к нему.
– Приветствую, – сказал Шахов. Он удобно устроился и накинул на лицо тенниску.
Мужчина подождал, пока Шахов уляжется, потом сел рядом, обхватив ноги руками и положив подбородок на острые колени.
– Паршивая ситуация.
– Да, Сергей, не из лучших, – ответил, не открывая лица, Шахов.
Мужчина, которого Шахов назвал Сергеем, вынул носовой платок и вытер лицо и шею.
– Жарко, – сказал он.
– Тепловато, – согласился Шахов. – Ты бы разделся, – он приподнял тенниску и взглянул на собеседника.
Сергей расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
– Дурак ты, – сказал он, позевывая. – У каждого свои недостатки. Я же ни слова не говорю про твой успех у местных женщин. Про гитару и романсы, эти свежие и оригинальные приемы.
– Отставной спортсмен на отдыхе, немножко бабник, немножко самовлюблен, самоуверен, – ответил Шахов и перевернулся на живот. – А гитара – это, так сказать, реквизит, реалистическое оформление.
– Станиславский. Вживание в образ. МХАТ. Может, ты и прав, Качалов – Немирович-Данченко. А что ты с валютой собираешься делать? – Сергей передвинулся к огромному валуну, стараясь спрятаться от солнца. – С Поддымовым шутки плохи, – добавил он после паузы. – Ходит, присматривается. С ним нужно держать ухо востро.