Присяга леди Аделаиды
Шрифт:
— Это банкир лорда Дэна, мистер Блэр, — сказала Софи, многозначительно взглянув на Эпперли, когда упомянула титул. — Он был в гостях у его сиятельства в замке.
Эпперли слышал, что у милорда в гостях его банкир, но разве это банкир? Он посмотрел на сыщика, а последний, видя, что он узнан, спокойно сделал ему знак и приложил палец к губам.
Дело Блэра в Дэншельде кончилось, так как Лидни, вследствие стараний сквайра Лестера, был в тюрьме; Бент должен был теперь иметь дело с этим авантюристом. Блэр не мог расследовать это дело; он и лорд Дэн имели противоположные мнения о различных вещах и расстались холодно. Блэр по дороге в полицию зашел проститься в «Отдых Моряков» и выпить последнюю рюмочку. Стряпчий отвел его в сторону, сказал, что один его клиент, остановившийся в этой самой гостинице,
— Я должен предупредить, что вам придется действовать против лорда Дэна, хотя я сам до конца не понимаю, каким образом, — заметил стряпчий. — Позволят ли это вам сделать ваши собственные чувства?
— Полицейский офицер не должен иметь собственных чувств, — отвечал Блэр. — Лорд Дэн потребовал сыщика из Лондона, и меня послали сюда. Мое дело с ним кончилось, и если меня требует другая сторона, я не имею ни предлога, ни желания отказать, против лорда Дэна или против какого другого лорда потребуются мои услуги; я к вашим услугам.
Они пошли тотчас наверх. Лорд Дэн стоял у камина и разговаривал с Рэвенсбердом, который, сказать мимоходом, мог бы удивиться, как банкир вдруг превратился в сыщика, если бы в его натуре было удивляться чему-нибудь. Эпперли заметил с радостью, что он скоро нашел мистера Блэра и представил его.
— Сэр, — сказал пэр, обратив к нему свое красивое лицо, — мне нужен совет и помощь. Я был обижен Гербертом Дэном — лордом Дэном, как его называют, — у которого, я слышал, вы были в гостях. Можете вы помочь мне?
— Не знаю, — отвечал Блэр. — Я могу сообщить вам, можно ли что сделать, если вы расскажете мне обстоятельства… мистер Гом, кажется?
— Нет, сэр. Когда мне было нужно временное имя, я назвался Гомом, теперь его можно оставить. Я лорд Дэн.
Сыщик закашлялся; он думал, что господин, находившийся перед ним, страдал помешательством и что ему скорее нужен больничный сторож, чем полицейский офицер. Он взглянул на Эпперли.
— Его сиятельство говорит правду, — заметил стряпчий, — он настоящий лорд Дэн.
— Настоящий Уильям Генри лорд Дэн, единственный, оставшийся в живых, сын старого лорда Дэна, о котором вы, может быть, слышали, — продолжал пэр. — Вы, кажется, удивлены, мистер Блэр? Я думал, что полицейские офицеры не удивляются ничему. Вы, может быть, слышали, что капитан Гэрри Дэн упал с утеса в одну лунную ночь, случайно или по вероломству, и лишился жизни, что его тело, найденное в море через несколько недель, было похоронено в фамильном склепе?
— Я это слышал, — отвечал Блэр, — Брефф, буфетчик в замке, человек общежительный, если его поощрить, любил мне рассказывать разные истории донской фамилии. Он с гордостью говорит о Дэнах.
— Будьте так добры, сэр, сядьте, пока будете слушать, — сказал пэр, указав величественным жестом на кресло напротив того места, которое он занимал на диване. — Я, Уильям Гэрри Дэн, не умер от падения, я был спасен, отвезен в Америку на яхте моего друга и жил там с сих пор, все думая, что пэр, занявший место моего отца в Дэнском замке, это мой старший брат Джоффри Дэн. Сэр, тот, кто сбросил меня с утеса, был Герберт Дэн, ныне называемый лордом Дэном.
Сыщик несколько поднял глаза, но не прерывал.
— Я читал иногда английские газеты, — продолжал лорд Дэн. — Я знал, что мать моя умерла, что отец мой умер и что Джоффри, лорд Дэн, как в газетах называли его, занял его место. Мне в голову не приходило подозревать, что это не брат мой Джоффри. Если бы я знал, что это Герберт и что я сам настоящий лорд Дэн, я приехал бы сюда на первом пароходе. Я не был дружен с братом моим Джоффри, но все-таки написал ему после его предполагаемого наследства. Я не получил ответа на мое письмо, рассердился и не хотел писать опять. Ах, как мы склонны поддаваться подобным чувствам! Наказание непременно настигнет нас рано или поздно. Через много лет, когда я увидел, что мое здоровье слабеет, я счел нужным тотчас возвратиться домой; я не слыхал о женитьбе лорда Дэна, и мой сын, после меня, был его прямым наследником. Мы взяли места на пароходе «Ветер»; мой бедный слуга утонул, но я и мой сын были спасены от кораблекрушения, как вы, может быть, слышали.
— Ваш сын? — перебил Блэр в первый
— Да, сэр, мой сын, — отвечал рассказчик с новым гневом. — Господин, которого Джордж Лестер посадил сегодня в тюрьму по обвинению в полночном грабеже, мой сын.
— Уильям Лидни? — спросил сыщик, как бы сомневаясь.
— Он, никто другой, сэр, высокородный Уильям Дэн, один из ваших будущих пэров, сэр.
— Скажите пожалуйста! — воскликнул Блэр, удивившись раз в жизни.
— При Уильяме была его записная книжка, когда мы были спасены. В ней лежали векселя к другие бумаги, так что мы не испытывали затруднительных обстоятельств в денежном отношении. Теперь вы, естественно, удивляетесь, почему я не сразу объявил, кто я. Я вам скажу. Несколько часов я был так слаб и потрясен, что мог только оставаться в спокойствии и избегать волнения. Прежде чем я оправился, я узнал, к моему неограниченному изумлению и досаде, что наследство получил Герберт Дэн, а не брат мой. Я счел необходимым быть осторожным. Я продолжал оставаться в постели, боясь волнения, которое так вредно для моей болезни, и надеялся, что шкатулка будет вытащена из моря. Я женился секретно, в Канаде, когда первый раз уехал из Англии, на дочери одного французского купца, поселившегося там. Она обвенчалась со мною тайно от своего отца, ненависть которого к англичанам была так велика, что стараться получить его согласие было бы бесполезно. Моя жена жила, не подозреваемая никем, в доме своего отца и отлучалась время от времени под благовидными предлогами. Во время одного из этих отсутствий родился Уильям и был назван при крещении Джоффри Уильям Лидни. Отец моей жены умер, оставив ей очень большое состояние, и вскоре умерла она, а деньги стали собственностью моего сына. Я говорю вам только главные обстоятельства, для подробностей времени нет. Я не имел особенной причины скрывать мою женитьбу от моих родных, кроме того, что я знал, что меня будут упрекать за то, что моя жена дочь купца. Когда я наконец возвратился домой, то сообщил, что я вдовец, леди Аделаиде Эрроль, на которой я тогда хотел жениться. Я не сказал ей о моем сыне, но объявил бы обо всем открыто моим родным и ей, когда моя женитьба была бы решена; это было бы необходимо для брачного контракта. Но меня столкнули с утеса, то есть, я и Герберт Дэн дрались, и несчастный его удар — не умышленный, я в этом уверен, — столкнул меня с утеса. Меня нашел мой друг полковник Монктон, отвез на свою яхту, а оттуда в Америку. Все это давно прошедшее и об этом не следует распространяться, и я перехожу к делу. Я знаю, что шкатулка, найденная после кораблекрушения, находится в замке, как мне ее оттуда достать?
Блэр придвинул свое кресло несколько ближе к лорду Дэну; теперь начиналась его роль.
— Герберт Дэн, должно быть, узнал шкатулку, — продолжал лорд Дэн. — Мать моя подарила мне ее, когда я отправился с полком в Канаду, и в тот день, когда я укладывал в нее свои бумаги, Герберт Дэн, тогда десятилетний мальчик, стоял возле и помогал мне. Я помню, что крест на шкатулке с тремя В. особенно привлек его внимание, и мать моя сказала ему, как она однажды давала эту шкатулку своему брату и он возвратил ее украшенную таким образом. Эта шкатулка — фамильная драгоценность, а то, что в ней лежит, драгоценно для меня ради моего сына.
— Позвольте, — перебил Блэр, — ваше сиятельство, скажите мне, что в ней лежит?
— В ней лежат разные бумаги и документы, относящиеся к моему имению в Америке и к имению моего сына. Там также мое завещание. Все это можно заменить, но не так легко будет опять достать свидетельство о моем браке и о рождении моего сына. Если это рождение будет подвергнуто сомнению, если его нельзя будет доказать, мистер Герберт Дэн будет моим законным наследником и опять займет положение, которым он так долго несправедливо пользовался. Эта шкатулка была причиною того, что я оставался в этом доме втайне и в заточении, — продолжал лорд Дэн. — Я всегда имел намерение, вы можете быть уверены, воротиться домой открыто, под своим собственным именем, но когда нас спасли в лодке — за что мы должны благодарить молодого Лестера — и я узнал, что нас выбросило на Дэншельдский берег, я велел Уильяму молчать, я был так нездоров, а потом, как я вам сказал, меня поразило известие, что лорд Дэн — Герберт, а потом он скрыл шкатулку.