Притворись, что любишь
Шрифт:
— Наверное действительно дура, — ответила Кира сдавленно. — Открой дверь.
— Ну нет, девочка, отбегалась!
Он сгреб ее в охапку и потащил к кровати.
— Что ты делаешь? Отпусти! — воскликнула Кира жалобно.
Муж и не подумал ослабить хватку. Дотащил до кровати, сбросил одеяло на пол и опрокинул девушку навзничь. Затем лег рядом, повернул ее к себе спиной и жарко зашипел на ухо:
— Сейчас ты расслабишься, и позволишь мне сделать все, что я захочу, — почувствовав ее сопротивление, он зашипел еще резче: — Не дергайся.
— Кирилл, я не хочу! Не так! Пожалуйста! — молила Кира.
— Хочешь, не хочешь, придется стерпеть!
Тут она поняла, что муж гораздо пьянее, чем она думала. Или злее. Или все вместе. Доводам разума он не внимал. Все, что Кира пыталась говорить ему в тот момент, разбивалось о стену дикой решимости. Таким Кира не видела его никогда. И не чувствовала.
Он словно мстил ей за что-то ему одному известное. Несчастный сарафан он разорвал по шву за пару секунд. Затем как-то не очень ловко расстегнул ее лифчик. Стянул его зубами, укусил за плечо. Не сильно, но ощутимо.
Кира охнула, почувствовав его руку у себя в трусиках. Деликатностью он себя не утруждал. Сам раздеваться не стал вообще. Лишь приспустил брюки, перевернул ее на спину и вдавил в кровать всем своим весом.
Кира не сопротивлялась, понимала, что бесполезно. Лишь молча ждала, когда он закончит. Впрочем, нет, не молча. Иногда она все же вскрикивала, когда он особенно больно сжимал ее руку, ногу или ягодицу, когда проникал в нее слишком резко и глубоко. Сам вряд ли замечал ее стоны. Действовал словно робот, ведомый лишь одной целью.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он наконец замер. Вдавил ее в матрац в последний раз и откатился. Как-то даже пренебрежительно. Словно она стала грязной. Молча встал, застегнул брюки и пошел в душ.
Кира посмотрела в сторону двери, но вспомнила, что ключ все еще у него в кармане. Идти за ним в душ не хотелось совершенно. Кира закуталась в простыню. Тихонько всхлипывая, откатилась на край кровати и постаралась сделаться невидимой.
Через некоторое время душ смолк. Кирилл показался в дверях в одном полотенце. Сразу двинулся к кровати:
— Ну что ты там скулишь так жалобно! — проговорил он с ноткой горечи в голосе. — Ничего суперстрашного с тобой не случилось.
Кира сделала над собой усилие и затихла. Очень не хотелось провоцировать его на что-нибудь еще. Даже голос его слышать было противно.
— Хватит, если отодвинешься еще дальше, свалишься с края кровати!
Кира почувствовала, что муж почти протрезвел. Говорил он твердо и уверенно.
— Ненавижу тебя! — прошептала она с чувством.
— Я в курсе! — ответил он насмешливо. — Я четко понял, что любви или, по крайней мере, нормального человеческого отношения от тебя ждать не стоит. Поэтому теперь все будет как я скажу. Поняла?
— У нас не рабовладельческий строй!
— Ну-ну! — поддразнил ее Кирилл. — Считай, что в этой отдельно взятой семье строй будет именно рабовладельческий.
— Если ты еще раз попытаешься со мной сделать то, что сделал, я обращусь в полицию! — не сдавалась девушка.
— Да? — удивился он. — Ну давай. Можешь прямо сейчас. Подсказать нужные номера? Есть знакомый судья, даже два. Прокуроры тоже есть. Может тебе дать телефон моего двоюродного дяди, майора полиции? Тоже нужный человек. Ну, не передумала еще звонить?
По мере того, как он говорил, глаза ее делались все больше, а слезы текли все активней. Чувствовала она себя так, словно он только что надавал ей оплеух.
— Все, хватит реветь. Иди в душ.
— Можно мне отсюда выйти? — спросила она тихо.
— Ну вот видишь? Учишься на лету. Уже начала разрешения спрашивать, — усмехнулся он. — Нельзя, сегодня ты со мной.
Тут у двери спальни замигал сигнал домофона. В свое время Кирилл провел в кабинет и спальню к себе и отцу специальные аппараты, позволяющие видеть, если кто-то звонит в ворота. Дом был слишком большим, и звонок у входной двери могли запросто не услышать.
— Ждешь кого-то? — спросил он Киру.
— Это гости, — ответила та тихо.
— Какие к черту гости? — возмутился он.
— Я пригласила. Во внутреннем дворе мы с тетей Машей организовали небольшую вечеринку, — немного помолчав, Кира все же уточнила: — В честь твоего приезда и дня рожденья.
— Не забыла таки? — удивился он.
— Не забыла.
Кирилл как-то странно, с нотой теплоты посмотрел на нее. Хотел было дотронуться, но не стал. Просто тихо позвал:
— Иди ко мне.
Кира не шелохнулась. Тогда он молча достал ее из кокона простыней, усадил к себе на колени и крепко обнял.
— Почему ты меня не любишь, Кир? — вопрос его прозвучал вполне искренне.
Если бы он спросил ее об этом раньше, Кира бы, не раздумывая, начала уверять, что любит и даже очень. Вполне возможно принялась бы доказывать это ласками. Хотя и не была уверена, что готова начать все сначала. Теперь же жуткая обида на мужа не позволила ей ответить.
Он зарылся лицом в ее волосы.
— Ты моя, Кира! — неожиданно сказал он. — Если не любишь, то хотя бы делай вид. Чем убедительней будешь, тем проще тебе будет жить. От меня тебе все равно никуда не деться. То, что произошло сегодня, все равно произошло бы рано или поздно. Я надеялся, что все будет по-другому. Но вышло так, как вышло.
Злые слезы пуще прежнего заструились по щекам. Все внутри Киры противилось его словам. Она хотела оттолкнуть его, хотела врезать кулаком ему в челюсть или в нос. Очень хотела, но смелости не хватало. К тому же теперь она была совсем не уверена, что он не ударит ее в ответ. Чувство беззащитности поглотило ее. Сделало жалкой в собственных глазах.