Притворись моей
Шрифт:
– Нет, и не думала. Я устала, Гарик, не хочу…
Он наклоняется и целует. Нежно и вкусно. Нельзя не ответить.
Я глаза прикрываю, расслабляюсь. Пикнуть не успеваю, как он оказывается сверху, подминает под себя.
– Сейчас захочешь, – спускает губами к шее.
– Давай лучше ляжем пораньше. Вставать рано, перелет сложный…
Не знаю, кому я это говорю. Дрожу уже вся, и он не слушает. Стягивает с меня майку и целует грудь. Увлеченно и неспешно. Смотрю, как играет языком с соском и выгибаюсь навстречу. Горячая волна возбуждения
Его губы ниже, поцелуи влажные, теплые. Он садится между моих ног, шорты рывком снимает. Зацеловывает живот и ниже, ниже…
Стон рвется наружу, не получается сдержать. Не первый раз целует там, почему же так остро? Меня словно тысячи стрел пронзают и от каждой яд удовольствия расползается по телу.
Он целует, лижет, трогает, пальцы его внутри. Горячо. Пульсирует все. Я большего хочу, тяну его за плечи вверх.
– Иди ко мне, – умоляю, – В меня.
Гарик не поддается. Находит внутри чувствительную точку, нажимает, давит на нее. Спазмы такие сильные, что ноги сами сжимаются. Я свое тело не контролирую. Оно дрожит, извивается, изнывает от наслаждения. Мне надо больше, больше! С ума сойду, если не даст.
Он нависает и входит, толкается с силой. Раз, второй… Быстро, жестко, четко.
– Давай, детка, кончай, – приказывает и я слушаюсь.
Оргазм такой мощный, что разбивает на осколки. Пока он во мне двигается, я рассыпаюсь. Впиваюсь ногтями в его лопатки, пытаясь удержаться и не растерять себя. И все равно теряю. Проваливаюсь в обволакивающую темноту и выныриваю, когда он резко из меня выходит, прижимается и низко стонет в шею. Чувствую, как пульсирует его член, как по животу разливается теплая вязкая жидкость. Еще не думаю о том, что впервые мы не предохранялись.
Меня колотит, он тоже содрогается всем телом. Мы тремся друг о друга, вжимаемся, приглушенно стонем... Так хорошо, так сладко.
В порыве я произношу на выдохе два слова:
– Люблю тебя.
Гарик приподнимается, смотрит в глаза и хрипло отвечает:
– И я тебя.
Несколько секунд неловкого молчания, и мы оба пугливо отводим глаза. Внезапную откровенность накрывает тревогой, на смену эйфории приходит шок. Я думаю, что напрасно сказала о чувствах первой. Неправильно это. О чем думает Гарик – не знаю, но вид у него потерянный.
Он садится, на меня не смотрит. Я вскакиваю и бегу в ванную, пытаюсь как-то удержать то, что по мне разливается и капает на пол. Такое себе признание в любви получилось. Романтичным не назовешь.
Долго стою под водой. То погорячей делаю, то попрохладней. Два раза намыливаюсь. Надо сначала привести в порядок тело, а после браться за голову. В ней такая каша!
Я призналась искренне, а он ответил на автомате. Смотрел на меня, говорил будто не мне. Что если думал о Злате? За десять лет не раз признавался ей в любви в такие моменты.
Дергаю смеситель, на всю включаю холодную. Нельзя! Нельзя унижать себя подобными
Закутавшись в халат, выхожу. На улице жара, а меня знобит. Ревность – гадкое чувство, ранит больно и изощренно. Как не закрывайся от него, сколько не окатывай себя ледяной водой, найдет способ помучить.
Гарик на террасе, разговаривает по телефону.
Сажусь на диван, жду.
Проходит полчаса. Он все болтает. С кем в такое время и так долго? Как не прислушиваюсь – не могу понять. Но говорит по-русски.
Заходит. Не глядя на меня, проходит в кабинет. Улавливаю несколько фраз. Судя по интонации, говорит не с девушкой. Я-то себя уже накрутила.
Глупо, конечно. По факту он признался мне в любви после улетного секса, а я думаю о его бывшей и боюсь, что с ней разговаривает.
– Ник звонил, – выходит через пять минут. – У него там караул-беда случилась. Девушка сбежала. – смеется, – Впервые в жизни Гордиевского продинамили!
– Невеста? Ты говорил, он женится скоро.
– Нет, другая. Золушку себе нашел. Сердце разбила, телефон вместо туфельки оставила.
– С телефоном найти проще, чем с туфлей, – улыбаюсь.
– Он севший и заблоченный, но этот найдет! Если Никите Гордиевскому что-то надо, он землю перевернет, но получит. А ему капец как надо!
– Как же невеста?
Белецкий разводит руками.
Хочется ляпнуть, что они с другом – два сапога пара, но я сдерживаюсь. О бывших невестах лучше не напоминать.
– Идем спать? – Гарик зевает и кивает в сторону спальни, а потом вдруг вспоминает. – У тебя какой день цикла?
Я пожимаю плечами. Достаю телефон, открываю женское приложение для отслеживания. Мира подсказала удобное, с июня я им пользуюсь.
– Показывает, что завтра овуляция.
– Черт, – выдыхает, – Не очень хорошо.
– Не очень?! Это катастрофа, Гарик! – я подпрыгиваю на диване и хватаюсь за лицо.
До меня только теперь доходит, что означает незащищенный секс во время овуляции.
Он садится рядом, обнимает.
– Не паникуй раньше времени, бэби. На такие случаи есть таблетки, завтра купим.
– Это не опасно?
Я совсем балда в таких вопросах. У гинеколога ни разу в жизни не была.
Он берет мой телефон, вбивает запрос в поиск, быстро просматривает несколько страниц в интернете. Я хорошо работаю с информацией, но по сравнению с ним – полный лох. У него это в десять раз быстрее получается.
– Вполне безопасно и действенно, если в первые сорок восемь часов выпить. Завтра в аэропорту купим.
Я соглашаюсь. Что еще остается?
Мы засыпаем, обнявшись. О своем нелепом признании и его спорном ответе я стараюсь не думать. О возможной беременности – тем более. Но всю ночь меня одолевает гадкое предчувствие беды.
Утро начинается сумбурно: мы просыпаем почти на час. Собираемся впопыхах. Носимся по квартире, скидываем в чемоданы все, что попадается под руку. Оба взвинченные и невыспавшиеся. Кофе выпить не успеваем.