Притворись моей
Шрифт:
– Мне нужно предупредить своих, – достает телефон. – А как сказать?
– Так и скажи. Мол, приехал мой парень и мы едем к нему домой трахаться. Завтра в обед заедем за вещами.
Она звонит маме и повторяет все, за исключением основополагающего слова.
Мы переглядываемся.
– Они нормально, не сердятся.
Я киваю. Не сомневался, что успокоятся: единственная дочка все-таки.
– А рогоносец как?
Арина меняется в лице. Бледнеет и судорожно сглатывает.
– Потребовал вернуть часть свадебных затрат.
– Приезжал к вам
Она мотает головой и кусает губы. Расстроена очень. Вижу, как вся сжимается. Не хочет о нем говорить. Не хочет и не надо.
– Жлоб! – заключаю. – Не переживай по поводу денег, я дам.
– Не нужно, Гарик. Достаточно того, что ты платишь мне зарплату.
– Зарплату я плачу личной пиарщице Эрин Новицкой за ее работу, а помочь хочу своей девушке Арине.
– Нет, – отрезает. – Деньги у тебя я не возьму. И давай, пожалуйста, закроем эту тему.
Мне странно такое слышать. Злата много лет была на полном содержании. Даже когда я купил ей салон, она пользовалась картой, привязанной к моему счету. Мало того, я часто помогал ее неблагополучной семье и считал, что это нормально.
У Арины семья обеспеченная, они в моих деньгах не нуждаются. Но сама она почему упирается? Я не понимаю, однако тему мы закрываем.
– Дом шикарный, – восхищается Арина, осматриваясь. – Очень стильный и добротный. Настоящее семейное гнездо.
Я хмыкаю.
– Да уж. Семейное гнездо есть, а семьи давно нет.
Иду на кухню, включаю кофемашину, параллельно заказываю доставку еды. С утра ничего не ел. Только сейчас понял, что голодный.
Арина рассматривает стену с семейными фотографиями, которую мы с Ингой между собой называем Стеной плача Белецких.
– Ой, это твои родители? Какие красивые на свадебной! Почему они не живут вместе?
Я смотрю на ее тонкую спину и думаю, стоит ли рассказывать.
Мне было двенадцать, когда я застукал отца со своей репетиторшей. Пришел со школы немного раньше, а они трахаются прямо на столе, на котором через час мы с ней будем совершенствовать мой инглиш.
Жгучий стыд и чувство тотального предательства задавили меня до состояния немого шока. К девушке Лене я испытывал чувство, похожее на влюбленность. Она была хорошенькой студенткой, в два раза младше отца.
Позже я узнал, что все его любовницы были юными. Он и сейчас жрет виагру и трахает двадцатилетних телочек. Такой у него бзик. Я давно не осуждаю, принял. И для себя сделал выводы.
Измена в отношениях для меня неприемлема. Поэтому я не женился на Злате. Она изменила первой. Мы расстались, я ушел в загул. Потом помирились, но спустя два года все повторилось. Мы трижды расставались, пока не разбежались окончательно.
– Они давно разлюбили друг друга, но разводиться не хотят. Сначала ждали, когда мы с сестрой вырастем, потом деньги не могли поделить, теперь мама болеет... Отца все устраивает, он живет сам по себе, – рассказываю нехотя. Не хочу углубляться в эту тему.
Маму я сначала жалел до физической боли, а потом стал злиться и винить. В попытках удержать мужа она перекроила себе
– Как жаль. Они были красивой парой, – вздыхает Арина, качнув головой. – Ой, а это ты! Божечки, хорошенький какой! Ты даже ребенком был идеальным, – визжит, разглядываю мою детскую фотографию. – Сколько тебе тут? Годик? Бутузик улыбчивый! Ямочки на щечках, реснички пушистые… Так бы и съела. Вкусный пирожочек!
Я подхожу ближе, приобнимаю ее. Смотрю на детский снимок в резной рамочке и думаю совсем о другом.
– Сейчас привезут еду, мы сначала съедим ее, а потом друг друга, – шепчу ей в волосы.
Тяну в себя сладковатый аромат и мысленно ее раздеваю. Приятное возбуждение усиливается до необходимости.
– Или сразу в душик вместе? Есть двадцать минут, успеем, – прижимаюсь сзади, обозначаю намерения.
Аринка поворачивается и смотрит с готовностью. Кивает.
Беру ее за руку, быстро веду в гостевой душ. Он просторный и самый удобный. Проверено.
Включаю воду, мы раздеваемся. Подхожу к ней со спины, разворачиваю лицом к зеркалу. Одну руку кладу на шею, вторую на животик. Слегка придавливая, глажу, веду к груди, сминаю, снова развожу. Спускаюсь рукой ниже. Арина выгибается, откидывает голову. Все это нереально красиво, глаз оторвать невозможно.
Она постанывает, меня внутри трясти начинает. Хочу ее до одури.
Приподнимаю, тяну за стекло, под воду. Времени мало, надо успеть.
– Гарик, – зовет малышка, проворачиваясь в моих руках. – Я хочу попробовать, – глазами вниз показывает. – Ты говорил, что любишь. Можно?
Она медленно сползает вниз. В глаза смотрит, взглядом все еще спрашивает.
Сердце как суперкар – за секунду до сотки. Что она со мной делает?
– Уверена?
Лишний вопрос, чтобы не казаться мудаком. Она переживает, я вроде как тоже должен.
Медленно кивает. Глаза не отводит, на колени становится.
– Я смотрела обучающие видео, но ты говори, как лучше. Помоги мне, ладно?
Бережно обхватив ее лицо, сжимаю челюсти и шумно сглатываю. Ни разу не сторонник экспресс-курсов для новичков, но Арина девочка способная и я знаю, что справится.
Помогаю только движениями, очень острожными. Нехилых усилий стоит сдерживать буйную похоть, которую она будит своим обалденным ртом. Все делает правильно. Говорить ничего не приходится, но я и не смог бы. Меня размазывает от ее нежности, сносит от податливости и ярой готовности. На какие-то минуты я улетаю в особо чувственную паралельную реальность.
После я заласкаю ее до сладких стонов и буду брать до сдавленных криков. До самого утра. С удовольствием верну все то, что получил, задарю наслаждением. Мы сплетем наши тела и уснем на одной подушке. А уже по дороге домой, я пойму, что очень хочу по-настоящему любить эту девочку.