Притворись моей
Шрифт:
Мама вздыхает:
– Я не переживу, если его посадят. Это все Владек со своей оптимизацией. Он привел финдиректора, а тот придумал, как сократить расходы. Раньше папа вел бизнес честно.
– Не пойму, почему Влад прячется?
Формально мой несостоявшийся жених такой же акционер, как и я. Право подписи было только у отца, вся ответственность на нем и бухгалтере.
Мама опять вздыхает:
– Стыдно, наверное, что подвел. Он отца любит, как родного.
Смотрю на нее с жалостью: пятьдесят два года человеку, а разбираться в людях не научилась.
– Он пять лет работал с папой, поднялся, благодаря ему, и бросил в беде. Подло, не находишь? Даже с адвокатом не помог.
У меня внутри все вскипает при мысли, что Влад причастен к аресту. Адвокат обещал выяснить, кто слил все схемы следствию.
– Ты передай Белецкому благодарность за помощь, от меня и от папы. Похоже, он хороший человек, – говорит мама, опустив глаза.
– Он самый лучший.
Мы переглядываемся. Она качает головой.
– Какое ужасное лето.
– Оно было прекрасным, просто рано закончилось.
Перед сном я так сильно тоскую по Гарику, что переслушиваю все его голосовые. Среди утренних нахожу одно, которое пропустила. В нем он спрашивает, как я себя чувствую. И тут я вспоминаю о купленных в аэропорту таблетках.
Вскакиваю с кровати, хватаю сумку и вытряхиваю на пол содержимое. Дрожащими руками нахожу упаковку. После близости на диване прошло сорок девять часов, а Белецкий говорил о сорока восьми. Вдруг теперь не поможет? Выпиваю сразу две таблетки. Беременность никак не входит в мои планы.
Утром просыпаюсь с тяжелой головой и тошнотой. На телефоне много сообщений от Гарика и видео его выступления, а еще два пропущенных от адвоката. Меня снова вызывают к следователю.
Выпив обезболивающее, выезжаю. По дороге к тупой головной боли добавляется острая внизу живота. Она нарастает с каждой минутой. До дверей кабинета следователя я дохожу как в тумане. Оттуда меня увозит скорая. –––––––––––
Глава 29. Нет сил бороться
За окном еще светло, но солнце уже спряталось за столичными высотками. Его прощальные лучи золотят небо и окрашивают больничные стены в желтый. Считается, что это цвет радости и позитива, мне же хочется рыдать. Чувствую себя жалкой и раздавленной. Обморок – это вовсе не романтично, это жутко унизительно.
Смотрю на катетер в руке, на штатив с капельницей… Сначала было подозрение на аппендицит, затем на разрыв яичника, но обошлось. Это всего лишь реакция на таблетки. Нельзя было пить сразу две, слишком большая доза гормона.
Сегодня моя судьба безобразно криво улыбнулась: до больницы меня сопровождал Владек. Он был в кабинете у следователя, когда я пришла. Заглянула в приоткрытую дверь, а они там мило беседуют. Аж затрясло от этой картины, потом я отключилась.
Уже в палате, когда мне полегчало, он рассказал, что был на отдыхе и отключил все гаджеты. Хотел как следует расслабиться, но как только узнал о проблемах, взял билеты и прилетел разбираться.
Я слушала его спокойную обстоятельную
Гарик. Боже, как же я соскучилась!
Достаю из-под подушки телефон, открываю нашу переписку. За день от меня ни одного сообщения. Надо посмотреть его выступление и набрать, а то решит, что я его морожу.
Запись сделана издалека и с плохого ракурса, но само выступление идеальное. Обескураживающая улыбка, внимательный взгляд, несколько остроумных шуток, правильная жестикуляция… Все это мы отрабатывали, но и более опытные ораторы тушуются перед большой аудиторией. Мой Белецкий справился.
От гордости распирает. Не смотря на отвратительное самочувствие, настроение взлетает до небес. Мне достался самый крутой парень в мире, как тут не радоваться?
Очень хочется услышать его голос, похвалить и рассказать о своих злоключениях, но что-то останавливает. В Сингапуре полночь. Гарик был в сети два часа назад. Неужели лег спать?
Проверяю соцсети.
На странице Игоря тишина, зато у его сестры несколько десятков сториз. В самолете, сразу по прилету, рум тур из отельного номера, терраса дорогого ресторана, тарелки с морепродуктами… На фоне разговоры на английском и заливистый женский смех. Не досматриваю каждую, клацаю пальцем дальше, дальше…
Хочу увидеть его, своего Гарика. Очень хочу! А вижу ее, его бывшую. Не зря смех на предыдущих показался знакомым.
Потрясение настолько сильное, что я обмираю. Меня словно в прорубь бросают. Холодно становится, страшно, темно. Палец так и держит картинку, на которой красотка Злата позирует в полупрозрачном сарафанчике, едва прикрывающем попу. Стройные ноги, высокая грудь, кожа светится, блестящие волосы развеваются по ветру… Не девушка, а мечта. Не то что я сейчас, отекшая и с синяками на пол лица.
Смотрю следующие. Вот она в купальнике у бассейна демонстрирует идеальные формы, а вот в строгом брючном костюме. На серьезное мероприятие прилетела, соответствующий гардероб привезла. Зачем? Кто ее туда звал? Или кто-то звал?
Не успеваю досмотреть уже выложенные истории, как появляются две свежие. Ресторан под открытым небом, теплый свет подвешенных гирлянд, приятная музыка, много людей и бокал с пузырьками в кадре. Они там веселятся, пьют шампанское. А дальше я вижу то, что меня добивает.
Его спину я узнаю из тысячи. Из ста тысяч, из всех спин на земле! Широкие плечи, узкая талия, оливковое поло, которое мы вместе покупали… И чужая женская рука с розовым маникюром. Ее рука на его плече не по-дружески лежит, а ласково поглаживает.
Боже, я дышать не могу. У меня паника! Почему она трогает моего Белецкого?
Слезы горячие, крупными каплями стекают по щекам и капают на больничное покрывало. Что же делать? Как это остановить? Написать ему?
Печатаю «привет» и не успеваю отправить. От него приходит: