Притворщик-2, или Сага о «болванах»
Шрифт:
— Сэнсэй.
— Что?
— Возьмите, — извлек из кармана дубинку и передал мне, — не помешает.
— А ты как же?
— У меня есть монтировка.
Две потертые личности на скамеечке перед подъездом лакировали пивком что-то более крепкое, третий дремал, сидя. Когда я проходил мимо, никто даже не посмотрел вслед, больно я им был нужен. Сжав в кулаке дубинку, шагнул вовнутрь, поднялся по заплеванным ступенькам на этаж, надел перчатки, открыл дверь и вошел. Остановился в прихожей и замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Потом запер за собой дверь и приступил к работе…
Константин выбросил окурок в окно и завел мотор.
— Как успехи?
— Никак. Сколько ты снял квартир под ту операцию?
— Три.
— Встречался с тем опером?
— Пару раз всего.
— Впечатление?
— Ник, — серьезный мужик. Я даже сначала подумал, что из наших, в смысле, из притворщиков…
— Объясни.
— Правдоподобен в образе. Такой, знаете ли, ботаник, маленький, пухлый и боится всех, кто выше ростом.
— Боится, говоришь?
— Не то слово. На него пару раз напарник рыкнул, так он едва не обделался.
— Напарник?
— Тим, такой амбал, лет двадцати пяти. Здоровый, ростом под потолок, и наглый как менты на трех вокзалах.
— Понятно.
Начало темнеть. Я вышел из третьей по счету квартиры, остановился возле машины и закурил. Константин вышел из автомобиля и встал рядом.
— Куда теперь?
— Тут недалеко — я поднес рукав к носу и принюхался — Сейчас докурю и поедем.
— Куда?
— К русалочке, говорят, приносит удачу.
— А, может, ну ее? Жрать хочется, спасу нет.
— Жрать, говоришь, — я опять понюхал, на сей раз, отворот куртки. — Это мы всегда успеем, но сначала русалочка.
Маленькая бронзовая фигурка на камушке, лицом к морю и позеленевшей от времени задницей — к суше. Мы встали рядом и замерли на ветру в молчании. Потекли минуты.
— Может, все-таки поедем? — не выдержав, заныл Костя. — Холодно здесь и, опять же…
— Давно пора, не знаю, что ты здесь забыл, — сварливо ответил я, принюхался к себе еще разок и довольно хмыкнул. — Ну, показывай, где у вас тут селедкой кормят, — он в ответ всхлипнул. — Шучу, едем в Pasta Basta.
— Ура!!!
— А, вот, теперь хоть на край света, — сытый и повеселевший Константин повернул ключ зажигания и утопил кнопку прикуривателя.
— На край в следующий раз, отвези-ка меня в «Комфорт».
— Хорошая гостиница, — одобрил он, — никакого видеонаблюдения в номерах и на этажах, два запасных выхода и всего один детектив.
— Правильно рассуждаешь.
— Ваша школа.
— Помнишь, ты говорил о Тиме, ну, том амбале?
— Да, а что?
— Что у него с правым ухом?
— Смято, — ответил он и тут же встрепенулся, — вы, что, его встретили?
— Не так давно.
— Он до сих пор там?
— Угу.
— Что делает?
— Ничего особенного, лежит в целлофане в стенном шкафу и разлагается. Воняет страшно. Ты, что, думаешь, я просто так у моря на ветру торчал? Одежду проветривал.
Официант переставил с подноса на стол в номере большой чайник, чашку из тонкого фарфора и сахарницу. Мягко, но требовательно посмотрел на меня. Получив пятьдесят крон на чай теперь уже себе, любимому, улыбнулся и со словами: «Так, годнат» (датск. — спокойной ночи) вышел, а я налил в чашку чаю, добавил по вкусу сахара и рома из минибара. Отхлебнул и зажмурился от удовольствия. Достал из прикроватной тумбочки несколько листов бумаги и ручку, присел за стол и приступил к тому, что у меня всегда не очень здорово получалось, то есть, начал размышлять, попутно рисуя всяческую ерунду на бумаге: крестики, квадратики, ромбики. Именно так мне всегда лучше думается.
Я разделил ромб пополам, потом на четыре части и принялся неторопливо закрашивать каждую из них. Итак, попробуем по возможности восстановить события, основываясь на тех немногих фактах, что имеем. После смерти Нефедова, этот Ник каким-то образом умудрился угодить под колпак, сорвался и снова попал в сети, причем, без изделия. Значит, понимал, что его задержание только дело времени. Почему, черт подери? Остается только гадать.
Восемь часов, целых восемь часов он был вне досягаемости контрразведки. Что же он все это время делал? Оставлял послания для того, кто придет следом. Ровно три, по одному в каждой из пустой квартир: свернутый вчетверо билет в музей Сопротивления под ножкой стола на квартире в Мальме, распечатанную на принтере фотографию полувековой давности во второй и труп напарника — в третьей. Этот, как его назвал Константин, ботаник просто-напросто сломал амбалу шею.
Зазвонил телефон, я поднял трубку.
— Жа (датск. — да)…
— Надо поговорить, — строго молвил Денис.
— Завтра, — отрезал я и положил трубку.
Телефон снова затрезвонил, пришлось его выключить. Так, на чем мы остановились? Ни на чем, просто остановились. В дверь забарабанили. Тяжело вздохнув, пошел открывать.
— Как это понимать? — взревел Денис, врываясь в номер.
— Что понимать?
— Ваше поведение.
— Да, как хочешь, так и понимай, — усевшись на стул посреди комнаты, я закурил и приготовился к продолжению семейной сцены.
— Где вы были?
— Работал.
— Чем занимались?
— Повторяю для слишком накачанных, работал, выполнял поставленные передо мной задачи.
— Почему не взяли меня с собой?
— А на фиг ты мне там был нужен? — ответил я в лучших традициях Жмеринки, то есть, вопросом на вопрос. Товарищ что-то уж слишком раздухарился, пора его остудить. А перед этим стоит еще чуток распалить.
— Так дело не пойдет, — он остановился прямо передо мной и глянул о-о-очень сурово. — Мы, если вы не забыли, напарники и…
— Ты, Дэн, всего-навсего мой охранник, вот и начнешь охранять, когда надо будет. А пока твои бицепсы без надобности.
— В этом деле, — он сдержанно нахмурился, — у меня личный интерес. Пропал мой друг, и я должен его найти.
— Фотография друга есть? — хамским тоном поинтересовался я. Пришло время еще немного раскачать ситуацию.
— К завтрашнему дню достану.
— Отлично. Вот, завтра возьмем фото и пойдем по городу, будем показывать прохожим, глядишь, кто и узнает… — договорить не удалось, потому что Денис врезал мне ногой в грудь.