Притворство
Шрифт:
— Болит голова? На вас это не похоже.
— Я с самого начала чувствовала, что это произойдет. Я же вам говорила, что не хотела приходить.
— Вы мой секретарь, ваша обязанность быть здесь.
Она передернулась и сжала кулаки.
— Слава Богу, мисс Финк скоро вернется! Тоска в ее голосе прозвучала так явно, что он шагнул к ней и заглянул в лицо, пытаясь в полумраке разглядеть выражение глаз.
— Простите меня, Энн. Я не должен был так говорить. Но я же предупреждал, когда вы начинали у меня работать, что со мной будет трудно. — Он нахмурился. — Правда, с вами я вел себя хуже, чем обычно.
— Удивляюсь, почему? — прошептала она.
— Сам не знаю толком. — Он вытащил сигарету и постучал ею по пальцу. — Простите меня. Хотите сигарету?
— Нет.., да, пожалуй.
Он раскурил сигарету и передал ей, а сам взял себе другую.
— Мне хотелось бы рассказать вам о нас с Сириной, — неожиданно начал он. — Я не знаю, какие сплетни вы слышали, но уверен, что они искажают правду.
— Я лучше не буду слушать. И потом мне самой надо сначала вам рассказать кое-что.
— Потом. — Он коснулся ее руки. — Сядьте, Энн, я не хочу зажигать свет, чтобы не привлекать внимания.
В темноте подошла она к камину и села около него, глядя, как Пол ходит туда-сюда по комнате. Наконец остановился около стола, облокотившись на него. Даже в темноте она различила его сведенные брови и мрачное лицо.
— Как вы знаете, я был единственным ребенком. Я родился, когда родители были уже старыми, и они относились ко мне так, как будто я сделан из фарфора. Меня баловали и портили, и я вырос, считая, что этот мир создан для меня и принадлежит мне. К несчастью для меня, долгое время так и было: слава пришла ко мне без провалов, без тяжкой работы. Моя первая пьеса пользовалась сумасшедшим успехом, и в течение пяти лет каждая пьеса, которую я писал, была лучше и ярче, чем предыдущая. Потом комедии мне надоели. Я решил, что знаю, как сделать мир лучше, и захотел рассказать об этом.
— Разве не поступаем так все мы — раньше или позже?
— Возможно, — вздохнул он. — Но я имел возможность сделать это. И я сделал. Не знаю, видели ли вы пьесу “В тисках”?
— Да. Я специально приезжала для этого в Лондон.
Сейчас появилась возможность рассказать ему о том, что Лори ее отец, но ей не хотелось прерывать течение его мыслей.
Он хотел что-то рассказать ей и, пока он не сделает этого, она подождет со своим секретом.
— Что же случилось потом? — поторопила она его. — Вы мне никогда не рассказывали. Он облизал губы и нервно потер висок.
— Я влюбился в Сирину, а она сбежала с моим лучшим другом.
— Это случилось со многими людьми. Почему вы делаете из этого трагедию?
— Потому что для меня это было трагедией. Я был любимцем Фортуны — все и всегда складывалось для меня так, как я хотел, пока я не встретил Сирину. Я хотел ее больше всего на свете. Когда она оставила меня, мой мир разбился вдребезги, Мне пришлось собирать его из осколков, как китайскую головоломку. — Он отвернулся. — Но в собранной фигуре все время не хватало одного кусочка.., имевшего форму Сирины.
Энн заморгала, и, как будто заметив блеск слез в ее глазах, он снова обернулся к ней.
— После этого я перестал считаться с людьми. Я снова стал писать комедии и обнаружил, что утратил способность смеяться. Остальную историю вы знаете: три провала, один за другим. Все говорят, Энн, что меня заговорили, что вундеркинд прогорел, растерял свой дар. Эта новая пьеса — моя последняя карта. Надеюсь, я нашел в ней ответ, который ждет публика.
Энн наклонилась вперед, стараясь сдержаться и не задать ему неизбежный вопрос, при этом зная, что обязательно задаст его.
— Вы верите, что нашли этот ответ?
Даже в полумраке она увидела, как он нахмурился. Отойдя от стола, он подошел к ней вплотную и оперся рукой на каминную полку.
— Я верю в это, — медленно проговорил он, — и думаю, что вы и Сирина помогли мне найти этот ответ. Да, и вы, — повторил он, как бы не сознавая, что говорит, как будто эти мысли выговаривались сами собой, помимо его воли. — Вы больше, чем кто-либо другой, заставили меня осознать многое, чего раньше я не понимал.
— Как я хотела услышать это, — прошептала она.
Он отбросил сигарету и, прежде чем она поняла, что происходит, притянул ее к себе, его губы скользнули по щеке, в поисках ее рта. В этом поцелуе не было притворства. Он был страстным и глубоким, и Энн сжала в руках его темноволосую голову, согреваясь его близостью, вздрагивая от его касаний.
— Энн, дорогая, ты такая милая, — почти не слышно шептали его губы у самых ее губ. — Я слишком циничен для тебя, дорогая моя, ты все еще ищешь идеального рыцаря.
Его дыханье шевелило мягкие волосы у нее на шее. Она вздрогнула, и он притянул ее ближе.
— Мне надо кое-что сказать тебе, Пол.
— Не теперь, — смех звучал в его тихом голосе. — Ты выбираешь удивительные моменты для дискуссий.
— Но я хотела…
Вспыхнул свет, и они растерянно отшатнулись друг от друга. На пороге стояли Сирина и Анжела Лэнгем.
— Так, так, — протянула Сирина. — Прости, что помешала, дорогой, но я думала, ты ищешь что-нибудь выпить.
Пол вытер платком рот.
— Я хотел поговорить с Энн.
— Поговорить? — Сирина резко и хрипло рассмеялась. — Хорошая отговорка! Попробуй придумать что-нибудь еще!
Анжела посмотрела на лицо дочери и стала потихоньку отступать из комнаты.
— Почему бы вам не продолжить это обсуждение позже? Лори и Десмонд ждут нас ужинать.
— Вы идите одна, — холодно возразила Сирина. — А у меня неоконченное дело с мисс Лестер.
— Мне нечего вам сказать, — ответила Энн.
— Зато мне многое хочется сказать вам!
— Не здесь, — встал между ними Пол. — Ты слишком много выпила, Сирина.
— Ничего, я еще соображаю, что говорю! — Сирина повернулась к Энн. — Наверное, считаете себя очень умной, да? С первого момента, как вы здесь появились, вы пытаетесь рассорить меня с Полом. Если вам так хочется завести роман со своим нанимателем, почему бы вам не отправиться поработать у кого-нибудь другого?