Притяжение века
Шрифт:
– Нет, – сказал он, снимая одежду, аккуратно развешивая на спинку стула. – Повернись, я не хочу тебя видеть.
У него была отвратительная черта: платить правдой за правду. Бьянка стала на четвереньки, и даже колени дрогнули – так долго пришлось ждать. Он лег рядом с ней, потянул на себя, заставил сесть сверху.
– Я передумал, – сказал сухо, – хочу видеть твои глаза.
Она улыбнулась. Он часто говорил так Мэри.
– Глаза шлюхи, – добавил Пол.
Бьянка вынудила себя двигаться, смотреть ему в глаза и делать
– Быстрее, – командовал он. Или наоборот. – Остановись, медленней.
Она ненавидела его. Она ему подчинялась. Она хотела, чтобы он не ушел, когда все закончится. Она, быть может, любила его по-своему. Повеяло холодом, словно в комнате открылась дверца холодильника. Странно, подумала, весна, тепло, они в доме, тела дышат жаром и холодно. Задвигалась активней. И вдруг… ей показалось, она услышала… Пол дернул ее за волосы, повернул лицо в сторону, и она вскрикнула от неожиданности. Недалеко от кровати стояла ее сестра.
Бьянка дернулась в руках Пола, но он продолжал в нее вклиниваться; она застонала от разочарования и удовольствия вперемешку, и со страхом выдавила:
– Мэри?
Быть может, ей показалось? Она надеялась на простую галлюцинацию, но женщина не исчезла. Она смотрела, как Пол имеет ее, заворожено, не веря, и только спросила:
– Бьянка?
Пол продолжал наполнять ее тело своим, он словно не видел Мэри. Или не видел? Бьянка повернула лицо любовника в сторону, но он недовольно убрал ее руки.
– Я сказал: смотри мне в глаза, – процедил сквозь зубы.
Не видел! Бьянка отвлеклась на секунду – Мэри стояла на месте. Бледная, чуть похудевшая, в красивом зеленом платье, перчатках, исшитых бисером туфельках. Она действительно была здесь и видела ее с Полом…
Бьянка повернулась к любовнику, впилась ему в губы, задвигалась быстрее, сбавила темп, снова быстро. Язык в одном ритме с телом. Пол вздрогнул, полустон – в губы, еще не отпустила, она должна видеть, как ему хорошо с ней… Схватил ее за ягодицы, дернулся конвульсивно и кончил. Бьянка распласталась на нем, повернула голову в сторону.
– Мой, – сказала чуть слышно, – всегда был моим.
– Он подходит тебе, – ответила Мэри, и удивилась, что голос звучал ровно. Нет, что-то внутри взорвалось, разлилось желчью, но это не ревность. Боль? Да. Обида? Возможно. Разочарование – больше всего.
– Как ты? – спросила у Бьянки.
Она ответила ей сытой улыбкой. И хорошо. Значит, так и должно быть, правильно. Ужасно хотелось домой, спать, свернуться клубочком в своей огромной постели, а утром… Она осеклась. Но ведь она дома. Сейчас. Здесь. Это и есть ее дом, но мысли упорно кружились вокруг особняка в Лондоне. Ее тянуло туда, обратно, со страшной силой, но как вернуться?
– Я рад, что ты все поняла, милая, – услышала голос Джеда. И потянулась к нему, обняла. Соскучилась.
–
– Джед, я хочу домой.
– Разве Эсма не научила тебя выражаться четче? Ты хотела вернуться к Полу и Бьянке, и вот что из этого вышло.
Мэри уткнулась ему в плечо.
– Я ужасно хочу домой, Джед, – повторила.
– Упрямица, – выдохнул в ухо.
Мэри кивнула.
– Закрой глаза, а когда очнешься…
– То что?
– Можешь проститься с сестрой. Вряд ли вы еще увидитесь.
– Снова сменил тему. Не хочу.
– Зря. Она смотрит на тебя и даже волнуется.
– Правда?
– Да, сомневается, кто из вас двоих сошел с ума. Она, потому что видит тебя или ты, потому что разговариваешь с невидимым.
Мэри улыбнулась.
– А с Полом? – Джед провел рукой по ее голове. – Я могу сделать так, что он тоже увидит тебя.
– Нет.
– Ну, возвращаемся?
– Да.
– Поцелуй меня, – попросил Джед, и когда Мэри прикоснулась к его губам, почувствовала, как земля ушла из-под ног. Она летала от его языка, жила, наполнялась энергией. Она была желанна, и, невозможно поверить, красива.
– Мэри? – позвал чей-то голос.
– Джед?
Она открыла глаза и встретила с другими.
– Виконт? – переспросила растерянно.
– Берите выше. Граф. У вас удивительная способность падать в обмороки при каждом моем появлении.
Мэри попыталась встать, но вынуждена была снова откинуться на подушки. Осмотрелась, удовлетворенно выдохнула. Ее огромная кровать, ее комната – она в Лондоне девятнадцатого века, дома!
Она даже с улыбкой посмотрела на недовольного графа, хоть и решила, что он достоин только ее презрения.
– Что вы здесь делаете?
– Как всегда, поднимаю вас с пола. Вы назвали меня другим именем, вы опять что-то забыли?
– Не волнуйтесь, граф, вас я еще после первого раза не вспомнила.
Он улыбнулся, и снова стал серьезен.
– Михаэль.
– Кто это?
– Я.
– Зачем мне это знать? – Мэри пожала плечами и почувствовала боль в ключице, поморщилась. – Ваша медлительность когда-нибудь будет стоить мне перелома.
– Почему вы думаете, что знать мое имя необязательно? – Он вздернул вверх правую бровь.