Притяжение
Шрифт:
— Поэтому ты, не говоря мне ни слова, пошла и заняла денег у Лиры?
— Скажи я тебе, ты ни за что не позволила бы мне сделать это.
— Конечно, не позволила бы! Неужели ты думаешь, что она дала тебе денег по доброте душевной? Мари, это ведь Лира. Она все делает только ради собственной выгоды.
— Нет! — резко оборвала меня Мари. — Она сделала это ради нас! Чтобы просто помочь нам встать на ноги. Она не ставила никаких условий.
— До недавнего времени, — фыркнула я, всплеснув руками. — Если бы ты не взяла у нее денег, чем сделала нас обязанными ей, то и проблемы бы не было. А теперь она пытается учить тебя, как управлять нашим магазином.
— Я не буду, — категорично сказала Мари. — Я разговаривала обо всем этом с Паркером, и он думает, что…
Я фыркнула.
— А почему меня должно заботить его мнение? Это вообще не его дело.
— Он мой муж. И для меня его мнение очень важно.
— Не пойму только почему. Он бросил тебя, когда ты больше всего в нем нуждалась. Это ведь было на моих глазах, помнишь? Это я собирала тебя по кусочкам после того, что он сделал.
— И что с того? — спросила она.
— И что с того? — ошеломленно переспросила я. — Хотя бы то, что моему мнению ты должна доверять больше, чем мнению Паркера.
Она медленно кивнула.
— Паркер предупреждал, что именно это ты и скажешь.
— Прошу прощения?
— Он сказал, что ты будешь играть на той истории с раком и припоминать мне, что в тот момент единственная из всех находилась рядом. Паркер совершил ошибку, ясно? А учитывая то, как ты живешь последние несколько месяцев, должна сама уже понять, что значит ошибаться.
— Это нечестно, Мари.
— Нет. Знаешь, что по-настоящему нечестно? Напоминать мне об этом каждый день своим присутствием. Всякий раз, когда у меня возникают какие-то чувства, шантажировать меня тем, что именно ты была рядом, когда я боролась с раком. Так что же, я теперь у тебя в вечном долгу? Я не имею права строить свою дальнейшую жизнь так, как сама хочу?
— Ты думаешь, что плясать под дудку Лиры — это жить своей жизнью? Это происходит просто потому, что Лира хочет все прибрать к рукам.
— Нет, это происходит потому, что ты спишь с мужем своей сестры.
— Что? — прошептала я, потрясенная словами сестры. Они с такой легкостью слетели с ее губ, и я, совершенно ошеломленная, на секунду замерла, ожидая, что сейчас она извинится… что ее холодный взгляд потеплеет… что моя сестра, мой лучшая подруга, моя Горошинка вернется ко мне… — Возьми свои слова обратно, — мягко попросила я, но она не сделала этого.
Она была отравлена любовью — той самой любовью, которая однажды уже сгубила ее. Поразительно, какой вред может нанести любовь.
— Послушай, Паркер считает… — Она замолчала и с трудом сглотнула. — Мы с Паркером оба думаем, что если Лира возглавит дело, это будет только на пользу. Она деловая женщина. Она знает законы и то, как можно улучшить дела магазина. Она желает нам только добра. Она ведь наша сестра.
— Она твоя сестра, — поправила я Мари. — Она твоя сестра, и магазин теперь принадлежит тебе и ей. Я не желаю иметь с этим ничего общего. Я не желаю иметь ничего общего ни с кем из вас. Крисси увольнять вам не придется, потому что увольняюсь я.
Зайдя в служебное помещение магазина, я собрала свои вещи и побросала их в картонную коробку. Потом отцепила от своей связки ключи от магазина и положила их на прилавок. Взгляд Мари был по-прежнему холоден — сразу видно, что своего решения она не изменит. Я знала точно, что мое мнение тоже останется неизменным, но, прежде чем уйти, должна была напоследок открыть ей глаза… даже если она сочтет эту правду ложью.
— Они обманут тебя, Мари. Воспользуются твоим доверием, обманут и причинят тебе боль. Но на этот раз это будет твой выбор. Ты свободна в своем решении: заключать сделку с дьяволом или нет. Только потом не плачь, когда окажешься на краю преисподней.
— Я знаю, что делаю, Люси. Я не дура.
— Да, — согласилась я. — Ты не дура. Ты просто очень доверчивая. А это в миллион раз хуже. — Я сморгнула слезы, готовые пролиться из глаз. — И так, для справки… я никогда не спала с ним. Я люблю его всем сердцем. Мне нравится, как он тихо любит меня, не афишируя свою любовь. Но мы с ним никогда не спали — в том понятии, которое ты вкладываешь в это слово. Ни разу. Потому что мне и в голову никогда не приходило совершить нечто подобное по отношению к собственной сестре. Хотя теперь я понимаю правдивость выражения о том, что сестра — это не просто общая кровь. Сестра — это способность безусловно любить. Лира никогда не была мне сестрой, и уже никогда не станет. — Я сняла с шеи кулон в форме сердца и вложила его в руку Мари. — Но ты… Мари, ты часть моего сердца, и знаю, что я сама — часть твоего. Поэтому, когда они причинят тебе боль, найди меня. Найди, и я снова склею осколки твоего разбитого сердца, а потом, быть может, ты поможешь залатать трещины на моем.
— Эй, где ты пропадала? Я тебе звонил, но твой телефон сразу переводил меня на голосовую почту, — спросил Грэм, когда я, совершенно обессиленная, поднялась на крыльцо его дома.
Грэм держал на руках Тэлон. Выражение его лица было обеспокоенным и виноватым.
— Ты в порядке?
Я медленно кивнула и вошла в прихожую.
— Да. Я заезжала в «Сады Моне» и в очередной раз сильно повздорила с Мари. Потом решила пробежаться, чтобы в голове прояснилось, а когда мой телефон отключился, поняла, что оставила зарядное устройство здесь, поэтому пришла просто забрать его. Надеюсь, это не проблема.
Я прошла мимо Грэма и несколько раз моргнула, пытаясь скрыть эмоции, готовые вот-вот выплеснуться наружу.
— Конечно. Никаких проблем. Просто я волновался. — Его взгляд был прикован ко мне, а беспокойство из глаз не исчезло. Изо всех сил стараясь не замечать этого, я прошла в комнату Тэлон за зарядным устройством от моего телефона.
Сердце мое колотилось — я не могла его контролировать и всеми силами старалась не поддаваться эмоциям. Голова шла кругом при воспоминании о том, что произошло между мной и Мари в магазине. Такое впечатление, что самый дорогой в мире для меня человек вдруг оказался одурманен наркотиками и его поступками руководят ненависть и злоба, внушая при этом, что каждое решение продиктовано любовью. Сердце обливалось кровью при виде того, как твой лучший друг добровольно отдает на растерзание свою душу.
— Люсиль… — позвал меня вошедший следом Грэм.
Я моргнула.
Ох, Грэм…
Звук его голоса успокаивающей волной проник в самую душу.
— Я в порядке, — сказала я, проходя мимо него с зарядным устройством в руке. Я избегала встречаться с ним взглядом, потому что знала: заглянув в глаза Грэма, потеряю самообладание, а сейчас этого никак нельзя допустить. Может быть, Мари и была права: возможно, все, что я чувствую к этому мужчине, неправильно.
Если бы только любовь имела инструкцию и четкий график.