Привала не будет(Рассказы о героях)
Шрифт:
Вражеский пулемет оборвал начатую было длинную очередь. Человек оказался сильнее и крепче свинцовой смерти.
Батальон поднялся и пошел на штурм — по льду, на курган и дальше, жестоко платя немцам той же смертной платой за кровь, за жертвы, за своего бесстрашного товарища, за Василия Прокатова.
Он пал на поле боя в свои двадцать лет…
Над Доном возвышается курган. Обрывистый, седой курган. Ветер обтачивает его каменистую твердь, и над гребнем кургана дрожит зыбкое марево.
Когда пишутся эти строки, стоит еще в грохоте ноябрь 1942 года. Кончится суровое шествие
Путник, сняв шапку, остановится у кургана, девушки положат у его подножия букеты жесткого невянущего бессмертника, а старая мать и друзья Прокатова, быть может приехав издалека, в молчании склонят головы над могильным холмиком, и это молчание, и эта память сердца будут для героя его нескончаемой в веках жизнью.
СЕВЕРНЫЙ ТИГРЕНОК
— Как в воду канул, — говорил моложавый, круглолицый боец, которого сам Батум обещал научить снайперскому делу. — Ведь подумать только: трое суток…
Солдат рассеянно всматривался в узкое и глубокое окно блиндажа.
Снаружи хлестал дождь. Ненастная погода навевала еще большую тоску по товарищу.
— Помню, пришел в нашу роту Кирилл, — заговорил сержант, живший душа в душу с Батумом. — На вид обычный, ничего яркого… И ростом не удался — низкий, мешковатый. А как побывал с ним в деле, под огнем, и вся натура раскрылась, напоказ вышла. Какой товарищ!
— Война никого не милует, — вставил круглолицый солдат.
— Типун тебе на язык. Не пророчь, — сердито возразил сержант. — Легче пуд соли съесть, чем лесного жителя обхитрить.
— Вам лучше знать, друзья ведь, — миролюбиво согласился боец.
Сержант вынул из кармана небольшую аккуратную трубку и, подавая ее солдату, заметил:
— Подарок от Батума.
Они помолчали, разглядывая издалека завезенную трубку. Она была изящно выточена из корня северной березы, оправа на ней из тончайших узоров кости.
— На войне я много снайперов повидал, — снова заговорил сержант, — но Кирилл Батум какой-то особый… Почерк у него свой. И знаете, чем он врага берет, — терпением… Раз лежим с ним в снайперском окопе за передним краем. Чуткая тишина вокруг. Смотрю, над вражеским окопом каска показалась. Я мигом за винтовку, а Кирилл хвать меня за руку: «Не сметь стрелять, разве не видишь — каска ложная». Действительно, каска снова высунулась и не обычно покачнулась, а как-то так вдруг резко колыхнулась и упряталась. Ясно, на голове она так не колеблется. А вскоре вторая каска высунулась и еще одна… Кирилл осторожно выжидал. Томительно долго тянулось время. Батум повернул ко мне голову, и огромные,
Сержант замолчал и посмотрел в узкую прорезь окна. На соломинке висела вспухшая капля дождя.
Пробившийся луч солнца зажег в ней чуть заметный фиолетовый огонек.
— А все же вернется. Такой не пропадет, — в раздумье проговорил сержант и пальцем осторожно дотронулся до светящейся капли.
Позже я узнал историю этого поединка…
Под вечер Кирилл Батум был срочно вызван на командный пункт батальона. Запыхавшись, он вошел в блиндаж и сразу оторопел, смиренно задержавшись возле входа. Комбат был мрачный, не в духе. Он кого-то крепко отчитывал по телефону, выражая при этом недовольство нашими снайперами. «Сейчас и мне достанется», — забеспокоился Кирилл, виновато глядя на кожаный футляр телефонного аппарата. Комбат нервно бросил трубку, потом, увидев Батума, тотчас подобрел.
— Что ж, вас можно поздравить. Именинник! — заговорил комбат. — Видели свой снимок во фронтовой газете? Не видели? Вот он, полюбуйтесь. Вас теперь весь фронт знает.
Пока Батум рассматривал свой портрет, комбат достал из планшета карту и разложил ее прямо на полу блиндажа.
— Заноза тут у нас… Заноза, — вновь заговорил уже озабоченно комбат. — На нашем правом фланге появились два фашистских снайпера. Ликвидировать их пока не удалось. А потери несем, одно наказание… Видно, матерые хищники. Вся надежда на вас, товарищ Батум. Справитесь?
— Почему не справиться, — спокойно и как-то по-хозяйски деловито ответил Батум. — Мне дюже интересно помериться силами.
Они досконально обсудили план поединка. А потом, прощаясь, комбат долго глядел на Кирилла и сказал:
— Только смотри, на рожон не лезь. Попомни: хищные…
Батум вернулся в свой блиндаж и первым делом завалился отдыхать, хотя спать и не хотелось.
Южная летняя ночь коротка, и поэтому Батум спешил еще до рассвета выйти на позицию. Он почистил винтовку, протер оптический прицел. Уложил в вещевой мешок сухари, банку рыбных консервов, кусковой сахар, очень помогавший, когда нет воды, утолять жажду. Нахлобучив на себя пятнистый халат, снайпер вышел из блиндажа.
Темнота рассеивалась медленно. В небе еще мерцали крупные звезды. До старого окопа, находящегося на правом фланге, нужно было пройти километра два: сперва через подсолнечник, потом вдоль поляны. Кирилл шел своим коротким, неторопливым шагом.
Подсолнечник кончался. Перед взором открывалась голая равнина. Батум хотел идти дальше, но его кто-то окликнул сбоку. Оглянувшись, он заметил на краю подсолнечника группу однополчан. Батум подошел. На плащ-палатке лежал раненый солдат. В глазах его стыла оторопь и жалость, на бледном, без единой кровинки лбу разметалась мокрая прядь русых волос. Боец тихо стонал, намереваясь подняться, оперся было на локоть, но от малейшего движения застонал и опять опустился на землю. У солдата наискосок груди пролегала окровавленная повязка.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
