Привет, Ангел
Шрифт:
– Если честно, то много. Считай сам. – И она стала загибать пальцы. – Операция плюс отблагодарить врача. Потом сиделка круглосуточная. Дней на шесть-семь – это уж точно. Еще лекарства. Знаешь, ты можешь сам подъехать в бухгалтерию больницы и все оплатить официально, чтобы я даже не касалась. И врачу в конверте передай, сколько сочтешь нужным.
– Ладно, Маш! Все сделаю. Прости меня.
Я тоже, видно, дурак еще тот! – И он виновато отводил взгляд и нервно курил.
Кв. 24
И если Маша чуть успокоилась, то Ира была в ужасе. Во-первых, она совершенно
– Правильно Маша назвала тебя сволочью! Сволочь ты и есть! Как же ты запросто деньгами разбрасываешься! Мы годами на квартиру собираем, во всем себе отказываем, не отдыхаем, одеваемся с рынка… А он возьмет теперь и пачками будет деньги раскидывать! Платить за то! Платить за это!
– Ну а что делать-то? Что? Не помогать им? Бросить в беде? – надрывался Валера.
– Да если б ты таким придурком не был, то и не попал бы в такой переплет!
– Ну хорошо: пусть я и сволочь, и придурок! Все равно из ситуации как-то выходить надо!
– Вот как хочешь, так и выходи! А из дома копейки брать не смей! – Голос Иры звенел натянутой струной.
– Ир, да ты в своем уме? А где ж я возьму столько? Там, наверное, тысячи две долларов понадобится, если не больше. Это ж не простая больница, а клиника какая-то крутая…
– Раньше надо было думать! А не после драки кулаками махать! Что хочешь, то и делай, а со счета не смей снимать. И из дома, повторяю, чтоб ни копейки не вынес.
Валера посмотрел на жену пристально и с укором. Та отводила взгляд, суетилась на кухне. Повисла тишина, в которой слышался только стук тарелок друг о друга.
– Ты, оказывается, страшный человек, Ира! А я и не знал.
– Я страшный? Это я страшный?! – Ира хватала воздух ртом, прижимала руки к груди и уже собиралась было крикнуть в ответ на несправедливость мужа что-то обидное и грубое, но он направился к двери, взяв ключи от машины.
Вместо грубости вырвался обычный бабий крик, тревожный и несмелый:
– Ты куда? На ночь глядя?
– Деньги зарабатывать! – зло ответил Валера и хлопнул дверью.
Кв. 23
Маша вдруг поняла, что она не просто устала. Ее настигло озарение: она живет неправильно. Она, оказывается, не любит саму себя. Вот это да! Вот так открытие! Откуда оно? Как она вдруг осознала это?
Да очень просто осознала. Задала себе простой вопрос: если она себя любит, то как? И не смогла ответить. А как вообще надо себя любить? Это еще сложнее. Однако кое-какие кусочки разноцветной мозаики постепенно начинали складываться в узор, и Маша все полнее и полнее начинала видеть картину тотального пренебрежения к самой себе.
Почему у нее коробка печенья приготовлена на особый случай? А самой съесть? Такая мысль раньше была недопустимой. Сейчас она сочла ее вполне нормальной. Почему Маша забыла, когда была у мастера по маникюру? У косметолога? Она разве не нуждается в уходе за собой? Еще как нуждается! Почему она должна, как собака с высунутым от усталости языком, носиться по больницам, надрываясь из последних сил, зарабатывая деньги, которые она с большим удовольствием потратила бы на себя? Если самому Юрке не нужна его жизнь,
«Все! – сказала себе Маша. – Все! Завтра в институте с утра экзамены. Зато весь вечер свободный. Никаких больниц! Никаких магазинов! Никаких паровых котлет!»
Маша решила достать гостевой сервиз и питаться из него каждый день. Всю разномастную посуду из кухни она снесет к мусоропроводу. Кому надо, тот заберет. Она выбросит все протертые тапочки, старые полотенца, обновит постельное белье. Она отправит на помойку засохшие лаки для ногтей, старую тушь, использованную помаду. Она переберет растрепанные журналы, пожелтевшие газеты, которые бесполезным грузом загромождают балкон. Она не хочет больше терпеть вокруг себя старые вещи. Она перестанет относиться к себе по остаточному принципу. Она изменит отношение к самой себе! Она изменится сама! Она хочет себя любить! Она должна себя полюбить! Она пока еще не знает как. Но она обязательно полюбит себя и непременно будет счастлива!
Кв. 24
Валера, конечно, трезво взвесив все свои материальные возможности, понял, что без чьей-либо помощи ему не обойтись. Можно было бы обратиться к Андрею из 78-й квартиры. Он парень классный. Никогда не откажет. Только неприятно Валере целый год в должниках у соседа ходить. Две тысячи-то он ему быстро никак не отдаст. По двести баксов в месяц – еще туда-сюда. И то накладно для их семейного бюджета. А уж о большем и говорить нечего. Андрей-то и на год даст, и на два. Это без проблем. Но нет, не будет пока у него Валера просить. Оставит на самый крайний случай. Можно у сменщика своего попробовать занять – ну… у того, с кем они два-через два работают. Хотя нет. Вряд ли. Тот машину в следующем месяце берет себе новую. Сам долгое время собирал деньги. Значит, тоже отпадает.
Остается начальник. Суровый мужик. Уже, правда, не первый год Валера у него работает, но дистанция между ними соответствующая, и никогда Валера не позволяет себе никакого лишнего вопроса задать – ни про дополнительный выходной, ни про премию, ни про прибавку к жалованью. Босс – мужик нежадный – надо отдать ему должное, но вопросов лишних не любит и дисциплину ставит превыше всего. И все же решил Валера попытать счастья. Выбрал благоприятный момент, когда шеф в хорошем расположении духа находился, и спросил:
– Виталий Леонидович! Позвольте вопрос вам задать личного характера?
– Ну задавай! – милостиво соблаговолил тот.
– Друг у меня в беду попал. Подряд две операции тяжелые пришлось перенести. Я хотел бы ему помочь с врачами расплатиться.
– Помоги, конечно! Это правильное решение!
– Только знаете, Виталий Леонидович! Сумма получается солидная.
– Сколько?
– Две тысячи долларов.
– Ну для операции не такая уж и солидная. И что ты хочешь?
– Я хотел бы попросить вас помочь мне! Не могли бы вы мне дать эту сумму, а я в течение года из зарплаты буду вам по двести долларов отдавать. Можно?