Привет из Затерянного мира
Шрифт:
Для начала при помощи двух сообщников похитили ящера и научили его нападать на людей. Еще Челленджер заметил, что динозавр почти не кусал слуг, очевидно не воспринимая людей как добычу. Эту ошибку вы вознамерились исправить. На протяжении минувших двенадцати месяцев вы, мистер Грин, учили мегалозавра убивать. Спрашивается, зачем?
– Холмс принялся тихонько насвистывать последние такты "Такстеда".
Музыкант побелел.
– Черт подери!
– воскликнул он с явным дублинским акцентом.
– Вы не ведаете, что творите! Если вам дорога жизнь, если вам дороги жизни всех присутствующих, остановитесь!
И Холмс в самом деле умолк на предпоследней ноте мелодии.
– И правда!
– рассмеялся он.
– А как же иначе? У нас имеется свидетельство профессора Челленджера, что вы разучивали "Юпитер" того же Холста в присутствии Глэдис без всякого вреда. Конечно, "Юпитером" можно было заниматься безбоязненно - ведь он идентичен "Такстеду" во всем, за исключением финальных тактов. Очевидно, вы надеялись, что обезумевшее чудовище начнет сеять смерть в толпе и его величество будет растоптан во всеобщей панике?
– Вы оскорбляете меня, сэр, - покачал головой рыжеволосый фений.
– Если бы вы потрудились заглянуть в программку, то обнаружили бы в составе оркестра меня - я собирался исполнять главную партию на тромбоне. Я намеревался занять место непосредственно перед креслом монарха вашего презренного острова и принести свою жизнь в жертву. Тварь, несомненно, убила
– Я вижу, что вы отважный человек, - кивнул Холмс.
– Хотя и находитесь во власти заблуждений. Предлагаю вам благородный выход.
Он протянул собеседнику тромбон. Ирландец печально кивнул и принял инструмент. Мой друг поднял непригубленную кружку пива, которую вертел в пальцах с тех пор, как мы явились в гостиницу.
– Последний глоток приговоренного!
Мистер Грин принял кружку и с удовольствием осушил ее. Потом повернулся к полицейским и прокричал:
– Фианна Файл!
И шагнул за порог в белесую мглу. Больше мы его не видели, но отчетливо слышали торжественные созвучия бессметного патриотического гимна, который - теперь я осознавал это как никогда ясно - воспевает всякую державу, всякого монарха, но в особенности ту единственную великую империю, гражданами которой мы остаемся до самой смерти.
Внезапно раздался тяжелый топот, перешедший в леденящий сердце рев. Звуки тромбона оборвались, а сам инструмент вылетел из тумана, согнутый пополам, и ударился об оконную раму напротив нашего стола.
– О боже! Что за чудовище!
– пробормотал я.
– Потребуется взвод солдат при поддержке артиллерии, чтобы избавиться от него!
– Я так не думаю, - заметил Холмс.
– Стрихнина, растворенного в том пиве, хватит, чтобы свалить с ног десяток слонов. Теперь, я полагаю, у нас есть небольшой запас времени, чтобы выпить по кружечке менее опасного напитка, а после мы отправимся к эстраде, где местный духовой оркестр уже настраивает инструменты перед выступлением. Кажется, у меня хватит сил спокойно выслушать эту мелодию еще раз.
И он щелкнул пальцами бармену: повторить!