Шрифт:
Пролог
Жаркий августовский день полнился солнцем и ветром, к обеду на небольшом городском пляже было не протолкнуться.
Мужской голос из невидимых динамиков оглушительно сокрушался «…потому что есть Алёшка у тебя…», на огромной пыльной растяжке, забытой тут с нового года, синхронно колыхались надпись «2000 – ВСТРЕТИМ МИЛЛЕНИУМ» и поблекшая от солнца красотка, знающая секрет, как повысить понимание с помощью свежего дыхания. По всему городу полосатые десантники отмечали свой главный праздник – день Перуна-громовержца, переименованного тысячу
Компания из трех девушек с трудом нашла свободное место. Наконец им удалось растянуть общий плед не слишком далеко от воды, но подальше от семьи с шумной кучей детей.
– Ужас какой-то, – пробормотала белокурая Яночка, отряхивая песок, который сразу оказался почему-то не под пледом, а во всех его складках, и целеустремленно принялся забираться в пляжные сумки.
– И зачем их столько-то? – согласилась Кристина не в тему. Она тоже была блондинкой, но ее ярко-белый цвет волос являлся результатом длительной и упорной работы. – Ну родили одного, ну двух, ладно. Но тут… их даже не посчитать!
Девушка быстро избавилась от лишней одежды и оглянулась по сторонам. Новый купальник, который выглядел гораздо шикарнее своей цены, требовал немедленного внимания окружающих.
Внимание было обеспечено – толстая пожилая тетка на соседнем лежаке неодобрительно покачала головой и отвернулась. Тонкая, затерянная в выпуклостях тела полоска ткани на том месте, где раньше у приличных девушек были трусы, ее раздражала. Пару лет назад она бы сделала молодой ссыкухе замечание, но сейчас времена наступили не те. Новое тысячелетие! Молодые ссыкухи почему-то начали огрызаться в ответ. Поэтому в несостоявшемся словесном поединке Кристина одержала техническую победу.
– Маш, ну ты чего? – поторопила она третью подругу, которая не спешила раздеваться.
– Манюнь, ну правда, давай, – поддержала Яночка. – Траур у тебя уже кончился. Можно же так считать?
Маша стянула с головы темную повязку.
– Девять дней позавчера отметили… – протянула она.
– Пришла на пляж – загорай. Уже август, а ты бледная как смерть! – категорично и бестактно подвела итог Кристина и направилась к воде, уверенно покачивая тем местом, которое большинство загорающих все-таки предпочитали прикрывать, даже в начале третьего тысячелетия.
Яночка побежала вслед за подругой.
– Я посторожу вещи! – крикнула Маша и вздохнула с облегчением.
Она была постарше подруг, и порой это напрягало. Вот как сейчас, например. Маша вообще не хотела никуда идти, и теперь жалела, что дала себя уговорить. Яркое солнце, серебряная рябь воды, сырой запах и гулкие звуки летнего пляжа напоминали детство. На речку ее всегда водила Тётьнастя. Как и в кино, и в музыкальную школу… Маша растерла на щеке прохладную соленую дорожку.
Из-за кустов за пляжем следила пара черных выпуклых глаз-бусинок. В них отражались солнце, играющие дети и худенькая девушка, которая все-таки решилась снять джинсы и черную футболку. Странная современная трактовка траурного наряда никого не удивляла. Маша вообще поняла недавно, что людям все равно. Даже когда кто-то уходит, раны от исчезновения затягиваются
Черная птица вылетела из-за куста и начала бочком подпрыгивать к пледу. Маша кышнула на нее. Не любила она всех этих галок и сорок.
– Вкусного нет! – сообщила она птице.
Круглые черные глаза ничего не выражали.
Как только Маша прикрыла лицо платком и попыталась все-таки позагорать, крупный ворон, раскинув черные крылья, спланировал к ее вещам и быстрым движением выхватил из кучки одежды пояс от джинсов, металлическая пряжка которого призывно сверкала на солнце.
– Ой, птица-то! Ворона, гляди, чёта стащила! – завопили вдруг с соседнего лежака.
Ненадолго поднялся небольшой переполох. Дети кидали в ворону песком, но птица спокойно улетела, зажав в клюве добычу.
Маша слишком поздно открыла глаза и подумала, что шум ее не касается.
Никто из людей не заметил, как именно в эту секунду лето передало свои права осени. По зеленым листикам потянулись первые золотые жилки, ветер едва уловимо стал холоднее и взъерошил кусты, в которых спрятался ворон.
– И где, интересно, мой пояс?
Маша еще раз обшарила оставшиеся на пледе вещи и подозрительно глянула на подруг. Те уже давно собрались и теперь заворачивали мокрые купальники в полотенца.
– Мы-то тут при чем? – вскинулась Кристина. – Ты же вещи караулила.
– Ну да, точно, – пробормотала Маша и решила, что больше с этими засранками молодыми общаться не будет. Все, хватит. Ей, в конце концов, уже двадцать шесть лет, пора и о семье подумать, мама права. Иногда бывает права.
– Девушка, это не вы потеряли? – раздался над ней густой приятный голос.
Маша еще раз обшаривала сумку, поэтому смотреть на молодого человека была вынуждена с колен. Она быстро вскочила и попыталась взять свою вещь, но пояс просто так в руки не дался. Маша удивленно подняла глаза. Юноша, хотя был полностью одет, почему-то напомнил ей античную статую – бога или героя. В руках незнакомец комкал злосчастный пояс. Но не отдавал.
– Спасибо большое… Да, это мой… А я думала, потеряла…
Маша не знала, что еще сказать, чтобы вещь вернулась к ней.
– Я отдам вам его… – мялся парень. – Только давайте еще встретимся.
За спиной у Маши громко и выразительно фыркнули.
– Мы пошли, а ты оставайся, если хочешь, – проговорила Кристина и потопала по песку, увлекая за собой Яночку.
– Вы хотели остаться? – спросил оживший греческий бог с надеждой.
– Ну, не знаю… я еще не купалась, – неожиданно для себя ответила Маша.
Юноша воспринял это как согласие и протянул ей пояс.
– Кушак ваш. Держите.
– Что? – Маша рассмеялась.
Ей вспомнилась сказка про каких-то принцесс, которые купались в пруду… Дальше она не помнила, но вышитый кушак был важной частью знакомства героев.
– Да только купаться поздно уже, – неожиданно заявил юноша и сел прямо на песок.
Маша пристроилась рядом и подобрала с земли черное птичье перо.
– Почему поздно? – удивилась она.
– Лето кончилось, холодно будет, – ответил парень.