Привидение с брошкой
Шрифт:
– Пойдем к Ангелине. Объяснимся.
– Не пойду.
– Обиделся?
– Пап, а если бы я ее воровкой назвал?
– Не понял. Ты о чем?
– Ни о чем! Она меня может обзывать, а я ее нет? Не пойду. Пусть она сама придет и извинится. А я еще подумаю.
– Может, ты и прав, – сказал папа. – Я схожу сам.
Куда делись изумруды?
Он вернулся довольно скоро. Один.
– Плохая история, – сказал он. – Эта Ангелина все время боится за остатки своих камешек. И хранит их самым диким способом. В самых неожиданных местах. Среди всякого хлама.
Алешка поднял голову,
– Представь: у нее было прекрасное ожерелье из изумрудов, оправленных в золотые ободки. Она его разобрала и бросила…
– В коробку с пуговицами.
Папа вздрогнул и нахмурился.
– Не бойся, – усмехнулся Алешка. – Мы эти камешки вместо пуговиц к «камуфляжу» пришили.
– К какому еще камуфляжу?
– К собачьему. По ошибке. Мы думали, это зеленые пуговицы.
– Я сейчас же ее приведу сюда. С извинениями.
– Да ладно, – великодушно уступил Алешка. – Так и быть, сам схожу. Приму ее извинения.
Глава VII
Леопард Баскервилей
На замок со стороны Лондона надвигалось событие. Накануне аукциона в замке решили собраться любители и коллекционеры драгоценных камней, а также несколько торговцев украшениями.
Мишель суетился вовсю. Он был организатором этого сборища и хотел извлечь из него как можно больше пользы. Не отставала от него и мадам Брошкина. Мамуля Ангелина затаилась в своих апартаментах. Она сказала, что ничего продавать и покупать на аукционе не собирается. Продавать ей нечего, а покупать не на что. Брошкина прошептала на ухо Мишелю (она обычно шептала так, что ее слышал весь замок), что финансовое положение мамули «сильно истощилось». И тут же добавила:
– Но у нее есть хороший шанс поправить дела.
Ага, усмехнулся про себя Алешка, подождать лет десять, пока Элька напишет и продаст сто своих картин.
Алешка немного расстроился, когда папа довольно безразлично отнесся к его коллекции окурков. Он не принял Лешкину версию всерьез. И Лешка решил ее проверить. Он засел в своей комнате в Западной башне и взял под наблюдение двор, где обычно стояла машина Мишеля. И дождался своего часа.
Мишель вместе с папой вышли во двор, сели в машину и уехали. Из окна был хорошо виден Дракон, застывший на своем шпиле, будто уснувший. А вот заветная калиточка была не видна, скрыта углом стены. Алешка подумал, что неплохо бы иметь помощника, вроде Эли, но он не мог так быстро простить обиду. Лешка мне потом сказал: «Как бы мне хотелось, Дим, чтобы ты был рядом. Как мне не хватало родного человека. Я бы тебя посадил в засаду, денька на два. Ты бы, конечно, проголодался, но зато очень бы мне помог».
Алешка сидел возле окна и не сводил глаз с Дракона. Был совершенно безветренный день. И непривычно тихий. Даже сэр Джон не орал. Он, видно, чувствовал угрожающую ему опасность. И Грей не лаял. Занят был – все где-то подпрыгивал под деревом, пытаясь влезть на него. И лошади в конюшне не стучали копытами и не ржали. И мадам Брошкина не звенела своими браслетами: она тоже куда-то уехала. Или еще не приезжала.
Алешка выложил окурки на подоконник и стал их пересчитывать со скуки. Стало еще скучнее. Он сгреб их в кучку и завернул в носовой платок. И… услышал в тишине, как скрипнуло что-то железное, словно плохо смазанное. Он вскинул голову: Дракон медленно поворачивался. Как-то неохотно, будто недовольный, что его так рано разбудили. И прервали такой прекрасный сон. Ему снилось, будто над замком бушует шторм. Ветер неистово носится туда-сюда, заворачивается смерчем, посрывал и посбрасывал с крыш все флюгера. Кроме Дракона. Который вертится на своей оси как ненормальный. И визжит, вторя ветру, своей несмазанной пяткой…
…Дракон застыл. Лешка пришел в движение. Он кубарем скатился по всем лестницам и помчался к калитке. Сейчас из нее выйдет человек, который кому-то зачем-то подает какие-то таинственные сигналы. И Алешка… А что Алешка? Что он сделает? Наденет на него наручники? Скорее всего – закурить попросит.
Но из калитки никто не выходил. Алешка еще подождал и отворил ее. И немного призадумался. Стоять здесь, во дворе, при ярком солнце и, в общем-то, среди людей – это еще ничего. А забираться в мрачную башню, где сейчас наверняка находится какой-то недобрый человек, – это совсем другое. Но ведь интересно же! Тайны и загадки для того и существуют, чтобы их раскрывать и разгадывать.
И Алешка, стараясь идти бесшумно, начал карабкаться наверх. Поминутно то оглядываясь, то вздрагивая. Но никто на него не набросился, никто не заорал над самым ухом, никто злорадно не заскрипел зубами. Никого здесь не было. Только на балке лежали еще один окурок, уже другого сорта, и… заколка для волос.
Алешка чуть не заорал от злости. Он собрал «вещественные доказательства» и пошел на пруд. Это было самое спокойное место в замке. Здесь редко кто бывал, всегда – тишина, и только плавно скользили по гладкой воде шибко довольные собой черные лебеди.
Алешка выложил на скамейку окурки. Новый окурок был явно из пепельницы Мишеля, из его кабинета. Заколка была явно из Элькиных волос. Она эти заколки теряла на каждом шагу. Один раз даже в тарелку с супом уронила. И чуть не подавилась.
Алешка глубоко задумался. Он понял, что загадка очень непроста. Сперва он решил, что под крышу башни лазила, пыхтя и звеня браслетами, мадам Брошкина: окурок с золотым ободком на фильтре – весомая улика. Сейчас на балке оказался окурок Мишеля, да и Брошкиной в это время в замке не было. Вдобавок к окурку появилась и заколка. Неужели Элька лазила туда? Зачем? Докурить окурок Мишеля? Глупости. Элька не курит. Она вообще ничего плохого не делает. Только рисует. И новые шкуры собакам шьет. С застежками из драгоценных камней.
Голова пошла кругом. Алешка постарался думать «по порядку».
«Что я знаю? Я знаю, что, когда Мишель уезжает из замка, кто-то кому-то сообщает об этом, поворачивая Дракона. Вопрос первый: зачем? Наверное, затем, чтобы кто-то мог что-нибудь сделать в его отсутствие. Что-нибудь плохое, это ясно…»
Додумавшись до этого места, Алешка подскочил и помчался в замок. В кабинет Мишеля. Как он сразу не догадался! Кому-то что-то было надо именно в кабинете. И именно тогда, когда никого там нет. Ведь кто-то переставил на его столе пепельницу. Значит, что-то искал. Где? Под пепельницей? Под зажигалкой?
Одни вопросы, без ответов.
Алешка промчался галереей, распугивая по углам гулкое эхо, и налетел на Дворецкого.
– Ты чё, малек? Чего испугался? Кто за тобой гонится?
– Грей. Я ему на хвост наступил.
– И правильно сделал. Он у меня котлету, типа того, с тарелки схавал.
Алешка обошел Дворецкого и быстро пошел дальше.
– Э! – тот вдруг крикнул ему вслед. – Заливаешь, малек! У Грея хвоста-то нет. Я сам его к ветеринару возил – хвост резать и уши.
Алешке некогда было объясняться, а что соврать – не придумал.